Михаил Веллер - Рассказы

– Это куда ж мы придем!? – пробасил толстый вислоусый полковник с суровостью Тараса Бульбы.

– Как вы мне все надоели! – закричал люмпен. – Кто куда хочет, тот туда и придет! Кто тут был такой счастливый? Не вижу! Кто успел вделать в жизни то, что хотел? Не вижу!

– Меньше пены, – посоветовали снизу. – Тут не вечер поэзии.

– Пусть каждый сделает то, что ему надо сделать!!

– Ого! – сказал одноногий десантник. – А что потом?..

– Потом? А вот потом мы снова соберемся вместе…

– Все? – спросили красавицы и инвалиды, очкарики и работяги, учителя и бараны, теснимые щитами.

– Те, кто останется в живых… – странно ответил люмпен. – И вот тогда мы решим, что делать дальше… как ставить часы!..

– А что именно делать? – донеслось от Октябрьской гостиницы.

– Посмотри в зеркало – и ты увидишь ответ! Вспомни свое детство и мать. И ты узнаешь ответ. Взгляни в глаза соседу. И ты узнаешь ответ. А если ты совсем глуп – купи букварь. И ты узнаешь ответ!

На углу Гончарной такси вдруг двинулось боком и с хрустом сложилось, открывая плоскую башню и скошенную грудь танка. Времени больше не было.

Площадь потекла.

Вместо подобающих ситуации спасательных и серьезных, возвышенных мыслей Мамрину пришло в голову до непонятности пустейшее детское воспоминание: он хотел стать пиратом. Еще он хотел увидеть Рио-де-Жанейро и Гавайские острова. Еще он хотел посадить в машину жену и сына, и отправиться втроем куда глаза глядят. Еще он хотел переспать с негритянкой, написать книгу о своей жизни, дать по морде директору института, и отыскать свою первую любовь и поцеловать ей руку. Еще хотел пристрелить хоть одного из тех, кто когда-то пытал и расстреливал невинных. Хотел влезть по лесенке на фонарный столб, привязать себя цепью, закрыть ее на замок, ключ выкинуть, и выкрикнуть всю правду обо всем. Хотел создать собственное маленькое проектное бюро и проектировать как хочется, и что хочется, и кому хочется, быстро и за хорошие деньги. Хотел заняться физкультурой и привести в порядок фигуру. Хотел найти несколько друзей юности и крепко с ними надраться. Хотел поохотиться в Африке. Хотел взорвать комбинат, отравляющий Байкал, и был согласен отсидеть за это потом положенный срок. Хотел своими руками построить маленький, но собственный дом, какой хочется, и завещать его сыну.

Он сел на урну и закурил. Посмотрел на свой портфель и послал его пинком – он никогда не любил портфель. Удивленно подумал, неужели никто не мог пристрелить Сталина.

Потом они подумал, что дел набирается слишком много, и несколько встревожился, что может опоздать, когда придет срок снова собираться вместе и ставить свои часы на единое новое время.

Отстегнул ремешок и брызнул часами о гранитную стену.

И очень медленно, с наслаждением, глазея по сторонам, отправился для начала пообедать в ресторан «Кавказский», с хрустом ступая по миллиардам крохотных пружин и шестеренок.

Кнопкой его прозвали еще с первого класса. Пришел такой маленький, аккуратненький, в очках и нос кнопкой. Посадили его за первую парту, перед учительским столом, да так мы все десять лет и видели впереди на уроках его аккуратно постриженный затылок и уши с дужками очков. Левое ухо у него было чуть выше правого, очки держались косовато, он их поправлял.

К нему в классе в общем ничего относились. Учился он неплохо, списать давал всегда. Он покладистый был, Кнопка, безвредный. И не ябедничал, – даже когда в третьем классе Юрка Малинин его портфель в проезжающий грузовик закинул.

На физкультуре он стоял самый последний. Недолюбливал ее Кнопка и побаивался, ко всеобщему веселью. Пятиклассником он через козла никак не мог перепрыгнуть; и позже не удавалось. А играли мы в футбол или баскет, он шел в качестве нагрузки, друг другу спихивали. Но обычно мы его судить ставили, это и его и нас вполне устраивало. Судить Кнопке нравилось, добросовестный был судья, невзирая на риск иногда схлопотать. Правда тут его в обиду не давали. А после игры он всем с ответственным видом раздавал полученные на хранение часы и авторучки. Или купаться пойдем, побросаем барахло, а Кнопка лежит рядом и переворачивается на солнце через научно обоснованные промежутки времени, сигареты нам достает сухими руками и время говорит.

Если в классе начинали деньги собирать, – девчонкам на подарки к 8 марта, на складчину там, на учебники, – сдавай Кнопке. Ему определили постоянную общественную нагрузку – казначей, и относился он к ней со всей серьезностью, специальный кошелек завел с тремя отделениями: одно для мелочи, другое для бумажек, а в третьем держал список – кто, когда и сколько сдал. Как в сберкассе.