Татьяна де Ронэ - Дом, в котором меня любили

Долгое время стоит тишина. Только стук моего сердца и царапанье пера по бумаге. Какое мрачное ожидание. Я дрожу всем телом. Я думаю, что же там происходит, но не смею выйти из кладовки. Я опасаюсь, что теряю рассудок. Чтобы успокоиться, я беру короткий роман под названием «Тереза Ракен». Это один из последних, которые мне посоветовал месье Замаретти, перед тем как оставить свою лавку. Я не могу оторваться от этого романа. В нем рассказывается страшная и захватывающая история пары, совершившей адюльтер. Автору, Эмилю Золя, нет еще и тридцати лет. Его книга вызвала бурную реакцию. Один журналист с издевкой назвал ее «упаднической литературой», а другой утверждал, что это порнография. И очень немногие оценили этот роман. Одно несомненно — этот молодой автор так или иначе оставит свой след.

Как вас должно удивить, что я читаю такие книги. Но, понимаете ли, Арман, можно сказать, что чтение книги месье Золя грубо сталкивает нас с худшими сторонами человеческой природы. В текстах месье Золя нет ничего романтического, как нет, впрочем, и ничего благородного. Стиль замечательно живой, и я считаю, что еще более острый, чем у месье Флобера или у месье По. Возможно, потому, что это очень современное произведение? Так, сцена в городском морге (это учреждение возле реки, куда мы с вами никогда не ходили, несмотря на все возрастающую популярность этих публичных посещений) является, несомненно, одним из самых ярких отрывков, которые мне когда-либо в жизни приходилось читать. Книга еще более мрачная, чем созданные Эдгаром По. Как ваша Роза, такая ласковая, такая скромная, может одобрять подобную литературу? Это законный вопрос. Дело в том, что у вашей Розы есть темные стороны. У вашей Розы есть шипы.

Теперь даже отсюда я прекрасно слышу рабочих. Я слышу, что они взобрались на крышу дома, скопище отвратительных насекомых, вооруженных кирками, и я различаю первые удары. Они взялись сначала за крышу, а потом будут понемногу спускаться. Пройдет еще некоторое время, пока они доберутся до меня. Но все равно они до меня доберутся.

У меня еще есть время убежать. Есть время подняться по лестнице, отворить трап и выбежать на морозный воздух. Какое зрелище — старуха с перепачканным лицом, в грязном меховом манто. Еще одна тряпичница, скажут они. Я убеждена, что Жильбер где-то здесь, я уверена, что он меня ждет, что он надеется, что я выйду из дома.

Это еще возможно. Я могу выбрать спасение. Я могу покинуть дом, и пусть он обрушится без меня. У меня еще есть этот выбор. Послушайте, Арман, я не жертва. Это мой выбор. Умереть вместе с домом. Быть под ним погребенной. Вы меня понимаете?

Теперь грохот становится невыносимым. Каждый удар заступа, дробящий шифер и камень, — это удар, который проникает в мои кости и кожу. Я думаю о церкви, которая спокойно взирает на происходящее. Она была свидетелем разрушений на протяжении многих веков. Еще один день ничего не меняет. Кто узнает об этом? Кто найдет меня под обломками? Вначале я тревожилась, что не буду лежать на кладбище рядом с вами. Но теперь я убеждена, что это не имеет никакого значения. Наши души уже соединились.

Я дала вам обещание и сдержу его. Я не позволю этому человеку завладеть нашим пустым домом.

Мне становится все труднее вам писать, любовь моя. Пыль добралась и до меня. Она заставляет меня кашлять, я дышу с присвистом. Сколько еще пройдет времени? Теперь раздается ужасный треск и гул. Весь дом дрожит, как страдающее животное, как корабль, попавший в страшную бурю.

Это не выразить словами. Я хочу закрыть глаза. Я хочу представить дом таким, каким он был при вашей жизни, во всем его великолепии, когда был жив Батист, когда мы еженедельно приглашали гостей, когда приготовленные мною блюда занимали весь стол, а вино текло рекой, когда в столовой звучал смех.

Я думаю о нашем счастье, о простой и радостной жизни, которая протекала в этих стенах, хрупком окружении нашего бытия. Я думаю о высоких окнах, которые сияли для меня в ночи, теплый свет которых указывал мне путь, когда я возвращалась по улице Сизо. И там, в окне, в ожидании меня стояли вы. Я думаю о нашем обреченном квартале, о бесхитростной красоте улочек, петляющих вокруг церкви, о которых теперь никто и не вспомнит.

О, кто-то пытается открыть дверцу люка, и мое сердце стучит, пока, охваченная паникой, я вывожу эти строки. Я отказываюсь уйти, я не уйду. Как они сумели обнаружить меня здесь? Кто рассказал им, что я прячусь здесь? Возглас, крик, резкий голос, который снова и снова выкрикивает мое имя. Я не смею пошевельнуться. Кругом так шумно, я не могу понять, кто меня зовет… Неужели?.. В густой пыли колеблется пламя свечи, мне негде спрятаться. Помоги мне, Боже… мне нечем дышать. Грохот сверху. Свеча гаснет, я поспешно пишу это в потемках, в страхе, что кто-то спускается…