Юрий Поляков - Гипсовый трубач

Когда президента Ельцина в Давосе спросили, почему русские сами не воспользовались уникальным посланием инопланетной цивилизации, уступив этот исторический шанс Америке, он ответил, что в России для этого еще недостаточно общечеловеческих ценностей, а публичные места не оборудованы пандусами для инвалидов. Да и вообще, не важно, кто первым законтачит с братьями по разуму, главное, чтобы это были порядочные земляне. Ему долго хлопали, потом объявили Человеком Столетия и взяли в Мировое правительство с совещательным голосом.

А Петровы живут теперь в своем замке на Майорке, Иван неделями лежит на диване, когда-то принадлежавшем Сулейману Великолепному, пьет монастырское пиво, которое ему на самолете доставляют из Зальцбурга, и смотрит телевизор во всю стену. Иногда они всей семьей выходят в море на авианосной яхте «Гулябино». Светская молва давно сосватала подросших близнецов с испанскими инфантами.

…Однако братья Срубацкие, издававшие журнал «Это — фантастика!», сурово отклонили «Космическую плесень». В редакционном заключении они корили автора за романтизацию пресловутого русского «авось», принесшего «этой стране», в отличие от сказочного Иванушки-дурачка, неисчислимые беды. Кокотов был уличен также в злобном антиамериканизме, за которым, как правило, скрывается неполноценная зависть к дивным успехам заокеанской сверхдержавы. Впрочем, братья посоветовали Андрею Львовичу не отчаиваться и поискать себя на путях общечеловеческой прозы. А он и не собирался отчаиваться из-за мелкой литературной неудачи. Подумаешь! Так себе, полбеды. Настоящая беда грянула позже, когда он связался с фондом Сэроса.

Из неподвижной задумчивости писателя вывела «Песня Сольвейг». Впервые за два дня его старенькая «Моторола» дала о себе знать. После подлого ухода вероломной Вероники телефон звонил редко. Автор «Полыньи счастья» вел унылый одиночный образ жизни. Нет, сначала Кокотов, конечно, возжаждал отомстить и позвонил Лорине Похитоновой. Поэтесса ответила молодым, ничуть не изменившимся голосом и с радостью согласилась на свидание. Лучше бы она этого не делала. То, что прежде было роскошным избытком женственности, волновавшим кровь, превратилось в пожилое обременение, обвислое и отталкивающее. Но особенно поразили ее руки — морщинистые, с огромными артрозными суставами и кровавым маникюром, точно Лорина, как хищная птица, кого-то до смерти закогтила. Перехватив взгляд бывшего любовника, она грустно улыбнулась искусственными, посиневшими у десен зубами, вздохнула и сказала:

— Зато я теперь много пишу!

«Мд-а, — дважды не войти в один арык!» — подумал писатель и нажал зеленую кнопку:

— Алло?!

— Вы там что, умерли? — сварливо спросил Жарынин. — Прошло полтора часа! Мы будем сегодня работать или нет?

— Почему умер? Откуда у вас мой телефон? — насторожился Кокотов.

— Вы об этом спрашиваете меня — старого нелегала? Я знаю о вас все! Приходите немедленно!

…Дверь «люкса», в отличие от других, была обита темно-зеленым дерматином. VIP-апартаменты состояли из гостиной и спальни, а на самом деле — из двух обычных номеров, соединенных между собой арочным проходом. Вместо второго туалета имелась маленькая кухонька с электроплитой. Мебель, телевизор, холодильник и все прочее выглядело не таким древним, как в остальных помещениях, а на полу лежали ковры с вытоптанным орнаментом. Входя, наблюдательный писатель успел ревниво заметить в санузле, выдержанном в изысканных кофейных тонах, свою геополитическую шторку. Однако доносившееся оттуда все то же знакомое неисправное журчание немного примирило его с обидной действительностью.

Жарынин в стеганом шелковом халате полулежал на диване, покрытом голубым синтетическим мехом, и курил трубку. Он был похож на восточного владыку, который полудремлет после объятий любимых наложниц. И действительно, в комнате стоял едва уловимый запах недавно ушедшей женщины. Но Дмитрий Антонович не дремал, нет, напротив, в нем, вдохновленном недавним торжеством, ощущалось кипение веселой творческой злобы.

— Отдохнули? — бодро спросил режиссер.

— А вы?

— Ладно, не ехидничайте! Мы в ответе за тех, кого приучили.

— Где же Регина Федоровна? — невинно поинтересовался Кокотов.

— У нее отгул.

— От вас?

— Неплохо! Очень неплохо! Мне нравится, что вы сегодня сердитый. Значит, дело у нас пойдет. Итак, что мы имеем?