Олег Рой - Письма из прошлого

Следователь оказался невысоким, голубоглазым и очень молодым — ему было года двадцать два, двадцать три максимум, а выглядел он еще моложе. Его было проще принять за студента, новобранца или даже за старшеклассника, чем за дипломированного юриста. В любой другой ситуации обращаться к нему по имени-отчеству, да еще такому длинному и трудно произносимому — Александр Александрович, — без улыбки было бы нелегко… Вот только сейчас и Полине, и Дмитрию было совсем не до улыбок. Полина очень решительно настояла на том, чтобы ей разрешили присутствовать при беседе, а у следователя даже не хватило духу возразить. Она отказалась присесть и расположилась на своем любимом месте у окна. Всем своим видом Полина давала понять, что готова вмешаться в разговор в любую секунду, если что-то пойдет не так или Дмитрию вдруг станет хуже.

Служитель закона неловко пристроился на стуле напротив кровати Дмитрия, наклонился вперед, положив руки на колени, и стал задавал типичные вопросы.

Когда с заполнением «шапки» протокола было покончено, юный Александр Александрович попросил Дмитрия припомнить все подробности дорожно-транспортного происшествия. И тот, хотя и не смотрел в сторону окна, но боковым зрением все же отметил, как напряглась Полина. Видимо, переживала за него. Что ж, неудивительно. Дмитрий, конечно, все еще никак не мог смириться с мыслью о гибели своих близких и притом не сомневался, что это еще только цветочки, последствия шока. Ягодки, то есть настоящие переживания, начнутся позже, когда шок пройдет, и будут они куда сильнее… И разумеется, ему сейчас совершенно не хотелось разговаривать со следователем, но Дмитрий понимал, что сделать это необходимо, чем быстрее будет покончено с формальностями, тем лучше. Так что он собрался максимально добросовестно выполнить то, что от него требовалось, закрыл глаза и сосредоточился на воспоминаниях.

До этого момента в его сознании еще не было четкой картины случившегося, воспоминания казались отрывочными и нечеткими — все было словно в тумане. Но теперь Дмитрий постарался максимально сконцентрироваться, чтобы припомнить все детали происшествия на дороге, и это ему удалось — события начали постепенно вырисовываться в памяти, точно фотография, опущенная в проявитель. Ночь, сильный дождь, мешающий хоть что-либо разглядеть в темноте, ухабистая дорога, идиот-водитель в машине, следующей за ними, — в таких условиях только идиот решится пойти на обгон! Дмитрий, с трудом разглядевший свет фар в зеркало заднего вида, вынужден был принять вправо, чтобы пропустить этот автомобиль на узкой дороге. Он съехал на обочину, и, очевидно, его «Форд» заскользил на раскисшей от дождя земле и врезался в столб.

Дима начал рассказывать все это следователю, но вдруг замолчал на полуслове, выудив из туманных недр памяти еще одну подробность. Крайне неприятную подробность: свое самочувствие. Он ведь тогда клевал носом за рулем, почти засыпал… И причиной тому был не дождь, не позднее время и не изменения в атмосферном давлении. А «мерзавчик» коньяка, который Дима выпил за час или два до аварии в придорожном магазине. Он отчетливо вспомнил, как покупал коньяк, еще продавщица была такая толстая-претолстая крашеная блондинка, как пил его, что думал при этом… А потом ехал и чувствовал, как кружится голова, слипаются глаза и рассеяно внимание…

Пораженный страшной догадкой, Дмитрий умолк и нервно сглотнул. Неужели авария — не случайность? И дело не в погоде и не в другом водителе, а в нем самом? В том, что он был нетрезв?

«Так это я во всем виноват! Своими руками собственную дочь и жену на тот свет отправил… — пронеслось у него в голове. — Убил… сам… Кристинку… Надюху… Нет, нет, этого не может быть!»

Но память с садистской настойчивостью теперь обнажила перед ним все мельчайшие подробности того вечера. Жара, страстное желание выпить пива, придорожный магазин с толстой продавщицей, жвачка в сочетании с «Антиполицаем», подозрительное выражение лица Нади, темная дорога с редкими фонарями, мерный убаюкивающий стук капель по капоту, состояние полусна-полубодрствования, сплошная стена дождя перед лобовым стеклом, свет фар сзади, рывок в сторону, удар… Калейдоскоп событий вихрем закрутился перед глазами, и трагическая мозаика складывалась в голове все быстрее.

— Господи, что же я… Как же… — забормотал Дима.

Он не мог подобрать слов, не знал, как быть, что говорить, что делать. Все происходящее казалось дурным сном, кошмаром, который скоро закончится, обязательно должен закончиться… Диме отчаянно не хотелось верить в то, что произошло, но он уже понимал, что именно так все и было. Виноват не водитель, ехавший сзади, а его, Дмитрия, состояние. Он сам! Только он и никто другой.