Альберто Васкес-Фигероа - Айза

— Вы способны кого-то убить только ради того, чтобы путешествовать с удобствами? — с ужасом спросила она.

— Всего лишь прострелил хозяину ногу, — ответил Рамиро, не глядя на нее. — Только потому, что он сам напросился.

Он запрыгнул в лодку и запустил мотор, пока течение уносило их все дальше. Айза, не сводившая с дома взгляда, заметила, что из дверей вышли негритянка с девочкой и стали смотреть им вслед. Она показала им, что у нее связаны руки, и они с негритянкой смотрели друг на друга, пока Рамиро Галеон не вернул ее к действительности.

— Теперь все будут знать, с кем ты плывешь и в какую сторону, — только и сказал он. — Думаешь, это сослужит службу твоим братьям?

— Надеюсь, что нет, — ответила она. — Надеюсь, они не станут вмешиваться, и трагедий больше не будет. Меня не беспокоит, что они столкнутся с Кандидо Амадо, другое дело — ваш брат.

— Гойо тебя пугает?

— Почти так же, как вас.

Рамиро Галеон расхохотался и подмигнул ей, наклонив голову набок в знак восхищения.

— Ай да чертова девка, рожденная охмурять! — воскликнул он. — Я начинаю думать, что ты слишком уж умна для меня, и чувствую себя как пума, которой на ужин попался дикобраз: то ли ложиться спать натощак, то ли с исколотой мордой. — Он жестом потребовал, чтобы она вытянула руки, и, освобождая ее от пут, спросил, вглядываясь ей в лицо с близкого расстояния: — Что навело тебя на мысль, что я боюсь Гойо? Он ведь мой брат, с какой стати я должен его бояться?

— Вы хотите, чтобы я за три дня выяснила то, что вы не сумели выяснить за все годы? — спокойно ответила девушка. — Вы ведете себя как мальчишка, который в чем-то провинился и пытается заслужить отцовское прощение… — Она помолчала, а потом сурово добавила: — Я — ваш подарок.

— Подарок? — удивился косоглазый. — О каком подарке ты говоришь? Пятьдесят тысяч боливаров — это вовсе не подарок.

— И кто, по-вашему, вам их заплатит? Кандидо Амадо? — Айза перевела взгляд на берег, который нисколько не изменился. — Вы пошли на это вовсе не затем, чтобы вручить меня Кандидо Амадо в обмен на деньги, которые он вам никогда не заплатит. Вы везете меня своему брату в качестве трофея.

— По крайней мере, Гойо — мужчина.

— Он всего лишь животное, каким бы настоящим мужчиной вы его ни считали. — Айзе было трудно выдержать взгляд косоглазого. — А Имельда Каморра? — поинтересовалась она. — От нее вы тоже откажетесь ради брата?

— Это другая история.

— Нет, не другая, та же самая, — возразила Айза, укладываясь на носу куриары и давая понять, что разговор закончен. — Это вечная история восьмерых братьев Галеонов, которые совершили всевозможные преступления, чтобы переплюнуть подвиги девятого… — В ее голосе звучало глубокое презрение. — Бедные дурачки!

Это был их последний разговор, потому что они как будто уже высказали друг другу все, что следовало, и Айза знала, что Рамиро Галеон не передумает, намереваясь во что бы то ни стало предстать перед братом вместе с ней.

В тот же день они достигли широкого русла огромной Ориноко, и косоглазый, ни секунды не раздумывая, направил лодку вверх по реке, борясь с течением, чтобы добраться до места слияния с Метой, которое находилось в двухстах километрах южнее.

Пейзаж изменился: из однообразно равнинного он превратился в однообразно лесной. Казалось, будто земля исчезла, уступив место зеленой стене непроходимых зарослей, в которых гигантские деревья, лианы, вьющиеся растения и колючие кусты договорились между собой сплести кольчугу из живой материи.

Вода в реке почти достигла своего верхнего уровня, поэтому не было видно ни песчаных берегов, ни сходов к воде; можно было плыть часами, не находя места на берегу, куда бы можно было вытащить куриару, чтобы размять ноги.

Не оставалось ничего другого, кроме как спать на борту в каком-нибудь крохотном затоне на повороте реки, привязав нос к стволу дерева и слушая плеск воды о бок лодки; он успел превратиться в настойчивый аккомпанемент этого невыносимо затянувшегося плавания.

Дождь все шел, но теперь это были сильные ливни, намеревавшиеся потопить Вселенную, обрушив на нее за какие-то считаные минуты тонны воды, чтобы затем уступить место безоблачному и совершенно чистому небу; по ночам оно украшалось мириадами звезд, а днем — почти белым солнцем, под действием лучей которого с поверхности реки поднималось тяжелое, густое и горячее испарение.

Три дня они поднимались по Ориноко, а затем по Мете, измученные жарой, комарьем, усталостью и грозами, и, когда в полдень четвертого дня наконец показался остров, на котором располагался дом Гойо Галеона, Айза не могла отделаться от неприятного ощущения, что начинает отходить от тяжелого сна, чтобы погрузиться в глубокий и беспокойный кошмар.