Виталий Амутных - Шлюхи

— Алка, ты — сука, — просто заметила ей коллега по перу. — Ты, стерва, до того хитрожопая — везде успеешь. Молодец. Потом я тебе все подпишу, все, что захочешь. А сейчас еще немножко попьем… Иди сюда…

— Нет, Дина.

— Ты рискуешь. Думаешь, тогда, на балу у Милкина и Нинкина, ты меня в честном боксерском поединке одолела? Хрена с два! Просто мне объяснили. И заплатили… В общем, попросили. Я, Алка, самбо занималась, ушу, знаю элементы кунг фу, — и вдруг оживилась: — Хочешь, я тебе какой-нибудь простенький приемчик покажу?

— Нет, Дина.

В ту же секунду Дина Оскотскодворская метнулась к подруге. У той только в глазах мелькнуло — пол, потолок — и она уже лежала на полу под горячим тяжелым голым телом прогрессивного литератора.

— Немедленно встань! Ты ответишь за это! — гневно закричала Алла.

— Ладно, не вой, — пошла на попятный Дина, нехотя слезая с подруги. — В каком месте тебе подписать?

Алла Медная не терпела насилия, поэтому все лицо ее и шея разгорелись, пошли пунцовыми пятнами, но она все же достала нужную бумажку. Дина оставила на ней такой обширный автограф, словно она и была правительством, к которому апеллировал текст документа.

Алла поторопилась к выходу.

— Сука ты, Алка, — зевая, провожала ее подруга. — Воскресенье же — тоска. Я тут позвонила — водопроводчика вызвала. Авария, говорю. Может, пришлют кого…

Рысью удаляясь от дома Оскотскодворской Алла Медная почем зря честила себя за колебания, а Оскотскодворскую — за все остальное. Ведь сколько же драгоценного времени истребила эта похотливая тварь. Следующим номером планировалась Антонина Архангельская. Вот здесь Алле повезло больше; можно сказать, она была даже вознаграждена за понесенный ущерб. Известно было, что Антонина Архангельская дважды в месяц устраивает литературный салон, что носил оригинальное, на взгляд устроительницы, название — Красная лампа. Сборщица подписей удачно попала как раз на такое собрание.

Уже ознакомленная с задачей, Антонина Архангельская ввела Аллу в прокуренную комнату, где в плотном тяжелом дыму было сосредоточено не менее дюжины литературных работников. На столе в углу горела, несмотря на полуденное время, настольная лампа под красным стеклянным колпаком. Рядом стаканы с недопитым чаем. В чае корочки лимона.

— Господа! — обратилась к форуму сотканных из дыма фигур учредительница салона. — Мы только что говорили с вами, в каком бедственном, каком чудовищном, действительно непростом положении оказалась сегодня наша литература. Мы искали пути… Мы обсуждали варианты… Но вот пришла всеми нами любимая Алла Медная и предлагает нам остроумное, но вместе с тем мужественное решение. Коллективное письмо! Мы, то есть интеллигенция России, должны потребовать от правительства решительных действий в борьбе с разгорающейся эпидемией патриотической, фашистской заразы. И мы потребуем этого, господа!

Хозяйка кончила говорить — комната наполнилась гулом возбужденных голосов. Затем по одному из слоистых сплетений табачного дыма стали выныривать люди. Подходили к разложенному на столе листу, ставили под отпечатанным на машинке текстом свои фамилии: кто экспрессивным росчерком, подкрепляя подвиг руки пылкими восклицаниями; кто — не торопясь и очень четко выводя каждую букву, иные ставили крохотную неразборчивую закорючку, а некто присовокупил к росписи вычерченный печатными буквами лозунг — СМЕРТЪ ПАТРИОТАМ! Сделав дело, мужчины подходили к Алле и припадали губами к ее руке, женщины — гладили ей предплечья в знак глубокого уважения, восхищения ее гражданственностью.

— Может быть, зачитать текст?.. — робко предложил какой-то волоокий юноша лет сорока, обнажив в смущенной улыбке неправдоподобно красивые зубы.

— Мне кажется, это излишне, — отказала хозяйка. — Алла торопится. Кроме того, зная ответственность Аллы, с которой она подходит ко всякому делу, можно не сомневаться, что основные положения согласованы с влиятельным демократическим мнением. Ведь так? — повернула она голову к Алле.

— Ну-у… Известно, — не замешкала Алла.

Эту квартиру Алла Медная покидала окрыленной. И хотя после такого неожиданного улова можно было позволить себе передышку, заскочить, скажем, в кафе перекусить, — она, позабыв о голоде, неслась веселым галопом (в голове еще искрилась Динкина водка) к дому заместителя Имярека Имярековича, даже не замечая притаившихся во всех подворотнях танков и бронетранспортеров.