Антон Соловьев - Lubvi.NET

Новых знакомств с женщинами было немало, но все они были какими-то тусклыми и пустыми. Как мне тогда казалось, я встретился уже со всеми типичными представительницами женского пола в возрасте от семнадцати до сорока трех. Однако прошло некоторое время, и я понял, как же я жестоко ошибался.

В основном мне попадались такие, как Галя. Веселые, жизнерадостные девушки, не отягощенные философским мировосприятием. И это даже было к лучшему. Я стал замечать, что депрессивные личности, какими бы умными они ни были, оставляли в моей душе неприятный осадок, и я старался держаться от них на порядочном расстоянии.

Жизнь любого человека состоит из светлых и темных периодов, и если видеть в жизни только негатив, то сама жизнь незаметно для человека станет настолько беспросветной, что впору будет лезть в петлю. Я давно уже понял, что надо радоваться жизни. Радоваться, несмотря ни на что! Ведь одна из самых великих трагедий человечества — это смерть. Страшнее смерти ничего не может быть. Разве что безумие. Поэтому я решил для себя принимать жизнь такой, какой она есть, рассматривать ее как путь к совершенству. Но при этом стараться не думать ни о старости, которая, чем я становился старше, тем более страшила меня, ни о преждевременной смерти. Думать о неизбежном глупо и бессмысленно.

Уже в начале декабря я начал задумываться о том, где мне встретить новый, 2004-й год. До того момента, как я стал жить один, я встречал этот самый мой любимый праздник с родителями, а затем со Светой и с компанией ее старых, бесшабашных хиппарей, в одной старой квартире в районе Таганки. Однако мне не очень нравилось там, поскольку пили там обычно до потери пульса и по русской народной традиции утро встречали лицом в салате. Даже Света, относившаяся к алкоголю достаточно прохладно, напивалась там так, что потом три-четыре дня не могла работать и зарекалась больше так не пить, а потом упрямо шла отмечать Новый год именно туда.

Люди там собирались неглупые, не чета нынешним неформалам, рожденным в безумии Перестройки. Да, там можно было поговорить и о хорошей литературе, и о хорошей музыке. Но ближе к трем часам ночи все разговоры сводились только к тому, что раньше и небо было голубее и трава зеленее, сейчас полная безнадега, а дальше все будет еще хуже. При этом это была компания людей, если не поднявшихся на высоты социальной лестницы, то по крайней мере твердо стоявших на ногах и ухитрившихся не сторчаться и не спиться.

Кто-то сказал мне однажды, что настоящие хиппи, ровесники завсегдатаям питерского Сайгона — это те, кто сейчас не называет себя детьми цветов и всячески открещивается от самого слова «хиппи», при этом цитирует Джойса и Джека Керуака на языке оригинала, слушает древние записи старых Woodstock-ов и живет тихой и мирной жизнью, даже не выбираясь на культовый для всех хиппарей Гоголевский бульвар на неофициальный день рождения российского хиппизма, совпадающий с днем защиты детей.

Как ни странно, эта компания приняла меня за своего, хотя многие из них были старше меня на десять-пятнадцать лет. Я не толкал речи, не пытался доказать, что я знаю больше их. Я просто слушал, слушал, как говорит умирающая легенда, потому что твердо знал, что те, кто сейчас младше меня на пять-шесть лет, никогда не поймут, о чем поет Башлачев и Градский, не будут зачитываться Хармсом и Шварцем. Как сказал один мой знакомый, носящий скандинавское прозвище Ингвар Добрый: «Они не лучше и не хуже нас, они просто другие».

Что ж, всему свое время. Мне были приятны эти люди до тех пор, пока они не начинали отчаянно страдать рефлексией и петь песни Джаниз Джоплин сквозь пьяные слезы. Нет, встречать Новый год я туда больше не пойду. Такие люди хороши только в строго дозированных порциях общения и желательно на трезвую голову.

В очередной раз думая о месте, где бы мне хотелось встретить Новый год, я проходил мимо книжного стеллажа в коридоре и невольно бросил взгляд на фотографию моих родителей. Фотография эта была очень старая, сделанная в Сочи в конце 70-х. Я остановился и стал пристально рассматривать ее. Как же я стал похож на отца! Впрочем, в этом ничего удивительного не было. На кого же мне еще быть похожим, как не на своего отца?!

В голове сразу пронесся вихрь самых разнообразных мыслей. Мне вспомнилось очень многое: и хорошее, и плохое. Но больше, конечно же, было хорошего. И я решил позвонить родителям и узнать, где они собираются праздновать Новый год. Без всякой задней мысли, просто узнать. Выбирался я к ним не так часто, в среднем раз в две недели. Ведь работал я, по сути, без выходных. Я взял со стола мобильник и набрал номер отца.