Герхард Майер: Бородино

„Этот пейзаж и породил музыкальную шкатулку!“ — сказал я, мысленно ступая по мосту Дубса, по которому мы накануне шли вместе с Оскаром Виггли, Яниной и Катариной, чтобы выпить на той стороне бокал вина, и это напомнило о Марселе Прусте, о соборах Нормандии, об их покрытых медной зеленью крышах. Повторяя поездку вверх по течению, я вслушивался в воды Дубса, которые раньше, когда здесь была мельница, обрушивались с уступа (с шумом, разумеется); я отдался во власть пейзажа, девственность которого почти отталкивала; вошел в ресторан, где Оскар Виггли запускал музыкальный автомат, и тогда можно было под сомнительную музыку смотреть в грохочущие воды и на тот берег…

Кошка прошла мимо навозной кучи, на этот раз в обратном направлении.

Представляя себе последние скульптурные работы Оскара Виггли, я понял, почему ему нравился Эрик Сати, который в „Трех гипнопедиях“ создал музыку, которая выгибается то вверх, то вниз, словно стеклянные волны… „Три гипнопедии“ Эрика Сати отзвучали.

Я повернулся к Оскару Виггли, сказал: „В прошлом году в Биле я увидел на постаменте с твоей железной скульптурой розы — две красные розы“».

С деревенской улицы донесся звук трещотки. Поволока тени над южным склоном Юры сгустилась, небо на западе побледнело.

Надо быть Колумбом для целых континентов и даже для целых миров, открывать новые пути, но не для торговли, а для мыслей, говорил Генри Дэвид Торо, — заметил я, обращаясь к Катарине, стоя на перроне, там, где навес над ним уже закончился.

Каждый человек есть властелин собственной империи, рядом с которой земная империя царя — лишь кучка земли, оставленная ледником…

Ветер гонял опавший лист над привокзальной площадью.

В нескольких шагах к востоку от нас стоял Баур и смотрел на замок Бехбург, потом на рельсы в направлении Ольтена, что напомнило мне Аракангу, зоопарк на Унтерфюрунгштрассе.

Сквозь грохот приближающегося пятичасового поезда я сказал себе: «И вправду, есть замечательные слова: Араканга, к примеру, или, скажем, — Бородино ».

Эпилог. Ч. 1. (Здесь и далее — прим. перев.).

Л. Н. Толстой. Война и мир. Т. 3, гл. XXIV.

Л. Н. Толстой. Война и мир. Т. 3, гл XXV.

Альберт Анкер (1831–1910) — швейцарский живописец, прославившийся в первую очередь отображением сельской жизни.

Фердинанд Ходлер (1853–1918) — швейцарский живописец.

Весь абзац представляет собой скрытую, но точную цитату из романа Л. Н. Толстого «Война и мир». Т. 3, гл. XXX. Орфография и пунктуация подлинника сохранены. (Прим. перев.).

Имеется в виду картина Каспара Давида Фридриха «На парусном корабле».

См. прим. 1.

Л. Н. Толстой. Война и мир. Т. 3, гл. XXXVI.

Самый известный роман австрийского писателя Йозефа Рота (1894–1939).

Нем. «klirrende Fahnen». Образ из последней строки известного стихотворения Гёльдерлина «Die Hälfte des Lebens» («Im Winde klirren die Fahnen»).

Бытие. 1:1–31.

Строфа из стихотворения Маттиаса Клаудиуса «Вечерняя песня» («Abendlied»).

Бытие. 2:7–9, 15–16, 21–22; 3:1–6, 23–24.

Нем . Rose — «роза», «рожа, рожистое воспаление». Здесь и далее — игра слов.

Новелла Эдуарда Мёрике (1804–1875).

Т. С. McLuhan. Wie der Hauch eines Büffels im Winter, 1971. Немецкий перевод книги «Touch the Earth: A Self-Portrait of Indian Existence».

Памятник установлен 24-й пехотной дивизии, а не 145-му пехотному полку.