Александр Петров - Сестра Ноя

— Да что ж за напасть такая! – возмутился Руслан. – Ну, почему эти шайтаны ангелам покоя не дают! Ну, я вам покажу! – И решительно направился к подъезду Серого дома, где жил Виктор.

Только тот, как всегда, опередил дворника и вышел ему навстречу.

— Не волнуйся, Руслан Ибрагимович, – сказал Виктор. – Не паникуй. Решим и эту проблему. Только никому ничего не говори.

— Как можно, Витя! – сказал дворник, подняв кустистые брови. – Еще мой дедушка верой и правдой служил народу. Что же мы не понимаем, что такое госбезопасность!..

…А следующим утром Руслан в той же круглой клумбе, среди цветов обнаружил бурое тело коршуна, похожее на петушиное, только с хищным клювом, с той же почти незаметной дырочкой в голове.

— Ай, да Витя, – прошептал Руслан, удивляясь профессиональной работе снайпера. – И чем ты это их?.. Настоящий солдат! Мужчина!

Фрезер

Есть упоение в бою,

И бездны мрачной на краю

И в разъяренном океане,

Средь грозных волн и бурной тьмы

И в аравийском урагане,

И в дуновении чумы.

(«Пир во время чумы» А. С. Пушкин)

В их роду эта традиция повелась еще от прадеда. Старших мужчин называли поочередно или Сергеем, или Яковом. Так и пошло: Сергей Яковлевич или Яков Сергеевич. Нынешнему не повезло: он назывался Яковом Сергеевичем, имечко своё ненавидел и делал всё возможное, чтобы его называли иначе.

Во дворе тогда сложились две враждующие группировки: одна называла себя «Яппи», и состояла из сыночков начальников и торгашей, вторая – «Шакалы» – объединяла отпрысков попроще, но яростно желающих вырваться в люди и непременно разбогатеть. Банды люто ненавидели друг друга, но открытых конфликтов избегали. Во–первых, за тощими спинами «яппи» маячили телохранители крутых папочек, а во–вторых, «шакалы» не забыли случай, когда одного из них отправили за решетку всего лишь за дежурное избиение одного из «яппи» – папочка побитого «мажора» подключил знакомого прокурора и отправил юного хулигана в колонию за нанесение тяжких телесных повреждений, чтобы другим неповадно было.

Яша вступил в банду «Шакалов», прошел обряд посвящения и стал самым младшим шакалом, которому полагался наставник. Старший друг новопосвященного по кличке Молот иногда водил мальчика в боксерский клуб, но заниматься Яше там было не суждено. Он плохо переносил удары, даже легкие, особенно в голову, легко терял сознание, из носу текла кровь, гематомы и синяки долго не проходили. Но друг–боксер все‑таки научил его бить и уходить от ударов противника. Так что драться он умел, правда, панически боялся ударов по собственному телу.

Однажды он увидел «бой века» между непобедимыми тяжеловесами Джо Фрезером и Мохаммедом Али, состоявшийся в 1976 году.

— А почему у него такое имя? – спросил Яша у наставника.

— Али от рождения носил имя Кассиус Клэй, в 1975–м принял ислам и сменил имя на мусульманское.

Яша на подсознательном уровне презирал перебежчиков и предателей. К тому же ему не понравились оскорбления и угрозы, которыми сыпал в адрес противника Али перед боем. В этом было что‑то немужское, подлое. Фрезер вяло отбивался от нападок сбесившегося соперника и вёл себя как положено мужчине, уверенному в своих силах. Вот почему во время просмотра матча Яша «болел» за Джо Фрезера, да так увлекся, что кричал от восторга, когда в пятнадцатом раунде непобедимый Али был отправлен в нокдаун, а матч блестяще выиграл Фрезер.

— Знаешь, Молот, я хочу, чтобы меня все называли «Фрезер», – сказал Яша.

— Хорошо, – кивнул наставник. – С этой секунды ты – Фрезер из священного клана «Шакалов».

Со временем он подрос, из хлипкого мальчишки превратился в крепкого юношу. На его холодном лице застыла печать цинизма и жестокости. В банде «шакалов» Фрезер стал играть роль бригадира. У него появилась собственная группа «отморозков», как он их ласково называл, которые по его указанию избивали, воровали, угоняли машины. Как и прежде, помня свою физическую непереносимость ударов в голову, Фрезер никогда не совался в переделки, где мог получить хотя бы один удар. Всегда за него первыми бросались в драку «отморозки», а он добивал противников ногами и проводил беседы с ними в стиле Дона Карлеоне, гнусавым голосом криминального философа.

Одной из коронных «фишек» Фрезера стало «право первой ночи» – своеобразный налог, который платили девушки его двора в обмен на последующее покровительство. Видимо, именно так он мстил жестокому человечеству за свой детский испуг и мальчишеский позор.