Николя Барро - Ты найдешь меня на краю света

Потом позвонил Бруно, который очень за меня порадовался, однако в ответ на мой вопрос не мог выдать ничего лучше блестящей идеи, что «речь, должно быть, идет о каком-то баре, а синий час — время коктейля». В общем, я так никуда и не продвинулся.

Марион показалось, что «На краю света» — танцевальный клуб где-то в квартале Марэ. Жюльену д'Овидео — название граффити-джема в Больё. А Солей решила, что это местность где-то в Занзибаре, и снова спросила насчет Хлебного человечка.

Аристид, на которого я возлагал последнюю надежду, как сквозь землю провалился. Я не мог дозвониться ему ни домой, ни на мобильный.

Решение задачи пришло неожиданно.

Днем того рокового понедельника я встретился в отеле «Дюк де Сен-Симон» с Жюльеном и Солей, чтобы снять картины после выставки. На поиски «края света» оставалось всего шесть часов. Моя нервозность возрастала с каждой минутой.

В холле за регистрационной стойкой, как всегда, сидела мадемуазель Конти, и я обратился к ней, уже ни на что не надеясь.

— «На краю света», что бы это могло быть, как вы думаете?

Я предвидел ее ответ, но ошибся.

— Небольшой книжный магазин совсем недалеко отсюда, — неожиданно сказала Луиза.

Я посмотрел на нее, как на добрую фею из сказки, и недоверчиво улыбнулся.

— Вы уверены? — взволнованно переспросил я.

— Ну разумеется, — усмехнулась она. — Несколько дней назад я заказала там книгу. Можем сходить туда вместе, если вы здесь закончили.

— Спасибо! — закричал я.

В этот момент я был готов обнять мою маленькую спасительницу в темно-синем костюме. Кто бы мог подумать, что край света так близко? Всего лишь несколько шагов отделяло меня от счастья.

— Я ухожу из отеля, — сообщила мадемуазель Конти, когда мы шли по улице Сен-Симон.

— О! — Я взглянул на нее с изумлением. — И почему же?

— Это была временная работа, — улыбнулась Луиза. — После летних каникул возвращаюсь на учебу в Сорбонну. Французская литература.

— О! — снова воскликнул я.

Раньше мне не приходило в голову, что мадемуазель Конти работает в отеле временно. Впрочем, она никогда особенно и не занимала моих мыслей. С чего бы? Но учеба в Сорбонне — это впечатляет. Я вспомнил ее оживленный разговор с Аристидом в день открытия выставки. Нет, об этом лучше не вспоминать.

— Вы проглотили язык?

Мадемуазель Конти выглядела довольной. Глаза за темными очками блестели. Она казалась оживленней, чем обычно. Быть может, это было связано с возвращением к любимому делу. Вероятно, рано или поздно у каждого из нас появляется повод для радости.

— Нет-нет, — сказал я, отвечая на ее вопрос. — Это замечательно! Просто немного неожиданно. Мне будет не хватать вас.

Я еще раз посмотрел на нее и вдруг осознал, что сказал правду. Будет странно видеть за регистрационной стойкой отеля «Дюк де Сен-Симон» другую женщину, пусть даже ту, которая не путает фамилии постояльцев, отличает «Джейн» от «Джун», использует шариковую ручку вместо вечно протекающего «Ваттермана» и, вообще, лучше знает дело. Все-таки нам с Луизой в этом году пришлось кое-что пережить вместе! Я усмехнулся и, опасаясь впасть в сентиментальность, к чему так располагала сложившаяся ситуация, быстро добавил:

— И месье Биттнер очень расстроится.

Пройдя еще несколько шагов, я беспокойно взглянул на часы. Пять тридцать, время еще оставалось.

Всю вторую половину дня мы упаковывали и укладывали картины. Приветливый тамилец, обычно дежуривший ночью и сегодня явившийся на работу пораньше, помогал нам. Всего лишь четверть часа назад от дверей отеля отъехал груженный полотнами фургон, за рулем которого сидел Жюльен.

— Удачи! — шепнула мне на ухо довольная Солей, усаживаясь рядом с водителем.

Она махала мне из окна, пока машина не повернула на бульвар Сен-Жермен. Растроганный до щекотки в животе, я провожал влюбленных глазами.

Теперь я и сам был на пути к «краю света» и к своей прекрасной незнакомке, и с каждым шагом сердце мое билось все сильнее.

Я радовался, что мадемуазель Конти шла рядом. Постукивание ее каблуков наполняло душу покоем, придавало уверенности и помогало преодолевать этот не слишком долгий путь. Луиза сообщила, что заказала в магазине книгу о поездах, железных дорогах и о путешествии по Транссибирской магистрали, в которое до сих пор еще можно отправиться. Я кивал ей из вежливости, в то время как мысли были заняты совершенно другим. Мне вдруг вспомнилась блондинка на платформе Лионского вокзала, потом перед глазами снова промелькнули строчки из последнего письма Принчипессы и послышался проговаривающий их женский голос. А затем все это смешалось с восторженным рассказом мадемуазель Конти о путешествии из Парижа в Стамбул.