Николя Барро - Ты найдешь меня на краю света

— Нет, это был не твой немецкий друг. Женщина. «Une dame», — как сказала мадемуазель Конти.

— И? У нее есть имя? — раздраженно допытывался я.

— Нет. Да. Я не знаю… Не помню, чтобы мадемуазель Конти называла какое-нибудь имя.

Марион как будто задумалась, а я вздохнул. Ну конечно, мадемуазель Конти не назвала ее. Стоит ли работнику отеля обращать внимания на такие мелочи, как имена и фамилии?

«У меня хорошая память на лица, а вот с именами проблемы», — невозмутимо повторяла знакомая регистраторша в ответ на мои замечания каждый раз, когда она забывала или перевирала имена и фамилии клиентов.

— Лучше перезвони и спроси ее сам, — посоветовала Марион, вдруг убедившись в бесполезности своих размышлений.

Прежде чем она повесила трубку, на другом конце провода раздался оглушительный шум. Потом зазвенел дверной колокольчик, и я услышал радостный возглас Марион:

— Все, заканчиваем! Пока!

Я покачал головой и решил при случае заглянуть в гостиницу «Дюк де Сен-Симон», чтобы лично переговорить с мадемуазель Конти. А сейчас у меня было дело поважнее. Я отставил телефон в сторону и снова задумался.

Как ответить человеку, которого не знаешь и никогда не видел, который сделал о себе лишь пару бесполезных загадочных намеков, но вложил в письмо столько любви и написал так много хорошего, что с ним страсть как хочется познакомиться?

Уставившись в экран, на котором не было ничего, кроме слов «Прекрасная Принчипесса», я почувствовал себя писателем, что склонился над пресловутым чистым листом. Не то чтобы это был страх, однако с каждой минутой я все больше осознавал, какой осторожности от меня требует это дело. Принчипесса расставила самую настоящую ловушку. Очень соблазнительную, согласен.

От меня требовалось не только выяснить, кто эта смелая дама, но и выглядеть перед ней остроумным, милым, находчивым. Ни в коем случае нельзя скомпрометировать себя. Мне предложили, если можно так выразиться, сдать экзамен по сочинению личных писем.

После семи сигарет и трех чашек кофе, каждая из которых успела остыть, прежде чем я ее выпил, все было готово. Еще секунду я колебался в нерешительности, а потом кликнул на поле «Отправить». Должен признаться, редко когда я так волновался.

Итак, я ответил. Теперь мое письмо необратимо неслось к цели, преодолевая виртуальное пространство со скоростью света.

Приключение началось.

Тема: Соблазнен

Прекрасная Принчипесса!

Кто бы Вы ни были, пустившая золотую стрелу в мое сердце, — ибо говорить о «золотой пыли» в Вашем случае просто несерьезно, — итак, кто бы Вы ни были, должны знать, Ваше до глубины души потрясшее меня письмо возымело эффект, на который было рассчитано.

Тем не менее не советую Вам впредь так легкомысленно ставить на кон свои прекрасные пальцы, поскольку вполне может статься, что они Вам еще пригодятся. Не исключено, что для того, чтобы мне ответить, или для каких-либо иных целей, о коих я здесь умолчу из соображений приличия. (Помнится, Вы писали мне, как долгими бессонными ночами думали о моих красивых руках. Теперь мы квиты.)

И если я задержался с ответом на целых два дня, что само по себе, конечно же, непростительно, то по вполне понятной причине: мою до недавнего времени размеренную жизнь вдруг стало лихорадить, да так, что у меня не оставалось возможности даже перевести дух.

С того самого утра, как я обнаружил в почтовом ящике Ваш небесно-голубой конверт, со мной стали происходить странные события, которые перевернули мою жизнь с ног на голову (о сне и говорить нечего), и если я скажу, что сейчас переживаю первые за несколько дней минуты покоя, это не будет преувеличением, поверьте.

Ваше письмо в равной степени смутило и очаровало меня.

С четверга я ломаю голову над тем, кто же скрывается под именем Принчипессы. Знаю ли я эту женщину? И если да, то откуда и как давно? Мозг занят мучительными поисками разгадки, однако пока безрезультатно. И все потому, что в письме, полном туманных намеков и самых невероятных обещаний, Вы так и не открылись.

Что же мне с этим делать, Принчипесса? Скажите, кто Вы? Быть может, тем самым Вы превратите меня в счастливейшего мужчину не только Парижа, но и всего мира. Но счастья не создать одними словами, поэтому я готов приступить к делу, едва Вы мне это позволите.

Итак, Вы были готовы поцеловать меня, как только наши руки соприкоснулись. Боже мой, кто умеет так писать, уж точно целуется не хуже! Почему же в тот момент я ничего не видел? Или меня вдруг поразила слепота? Я бы мог уже тогда поцеловать Вас!