Конец пятой картины.
Голос (объявляет). Товарищ Ткаченко, Львов заказывали? Пройдите во вторую кабину.
Человек с портфелем,одетый в украинскую рубашку под пиджаком, в соломенной шляпе, надвинутой на глаза, — явно командировочный, — проходит в телефонную будку.
Человек.Сашко, это я, Строков. А что, у тебя много Строковых? Проснулся? Слушай и запоминай: в Управлении я сегодня не появлюсь, и завтра меня не жди. И дома не ищи! Нет, не заболел, не загулял и не умер. Но ты ври что хочешь, врать ты умеешь здорово? Как Штепсель и Тарапунька… Из Одессы. У тебя дома еще не прослушивается, трофейные из личного московского НЗ еще на складе. А пока Мильштейн раскачается… Сейчас в Киеве вишня пошла, а он вареники с вишней обожает, пока не «зъист» — можем не опасаться. Так вот: если Москва хватится кобуловского документика, ты знаешь какого, доложишь, что уничтожили, что ты по моему приказанию сжег лично и копий не имеем. Если велят меня разыскать, ищи старательно до послезавтра. А послезавтра ты так или иначе обо мне услышишь. Нет, Сашко, друг сердечный, пока даже тебе не могу.
Из громкоговорителя доносится объявление: «Заканчивается посадка на рейс триста пять Одесса — Москва, пассажиров просят пройти на летное поле».
Все, действуй. Ладно, ладно, сам знаю, пока.
Комната в квартире Нестерова. Раннее утро. На постели, укрытая простыней, спит Анита.В прихожую входит Нестеров.В руках у него огромный букет цветов. Под мышкой у него журнал в яркой обложке. Тихонько прикрывает за собой дверь. Подходит на цыпочках к постели. Анита все еще спит. Нестеров кладет развернутый журнал в ноги на постель. Берет со стола кувшин, уходит на кухню. Через некоторое время из кухни слышен грохот посуды. Анита просыпается, садится на постели, смотрит в сторону кухни, смеется, обращает внимание на журнал, берет его в руки, рассматривает. Входит Нестеров с букетом цветов в кувшине.
Нестеров.Анита, проснулась? А я супницу разбил. Подарок Богдана.
Анита.Поздравляю. А откуда здесь взялся этот журнал?
Нестеров.А почему ты не спрашиваешь, откуда здесь эти цветы?
Анита.Откуда цветы — понятно. (Целует Нестерова.) А как попала в «Огонек» наша с тобой фотография?
Нестеров.Как? Сняли и напечатали.
Анита.Ну, допустим, когда на Ленинских горах гуляли, кто-то незаметно мог нас щелкнуть. Но почему такая смешная подпись? «Студентка Московского университета Анита Санчес помогает Герою Советского Союза Егору Нестерову изучать испанский язык»?
Нестеров.А ты разве мне не помогаешь? Мучас грасиас, аста маньяна, пор фабор, мучача, аморе…
Анита.Я и не подозревала, что у тебя уже такие познания в испанском. Тогда, значит, все правильно: пресса продолжает освещать личную жизнь известного героя…
Нестеров.Не мою жизнь, а уже — нашу. Можешь считать, что это наш с тобой свадебный подарок.
Анита.От кого?
Нестеров.От одного человека. Очень хорошего. Замечательного. Этот человек стал мне как родной.
Анита.Ближе меня?
Нестеров.Ближе тебя у меня никакого человека нет. (Целуются.)
Анита.Что с твоим отцом сейчас?
Нестеров (встает, ходит по комнате). Я узнавал. Ответили, что он жив. Ему сейчас пятьдесят пять… нет, пятьдесят шесть. Если ничего не случится, в следующем году должны освободить…
Анита.Как же вы встретитесь? Ты думал когда-нибудь об этом?
Нестеров.Конечно, думал, еще бы не думать. В общем-то, я его не предавал, это как-то случайно вышло. Я его очень любил и повсюду за ним таскался. И в тот вечер мы с ним вместе были. А когда эти, из района, меня спросили, кто снял замок с амбара, я сказал — отец. Ведь я дал честное пионерское, что правду буду говорить.
Анита.Какой замок с амбара?
Нестеров.Куда наших мужиков загнали, пятерых.
Анита.Кулаков?
Нестеров.Отец говорил, никакие они не кулаки, орал на районного. А потом замок снял и всех выпустил. Он упрямый был.
Анита.Так он был прав, ты так считаешь?
Нестеров (помолчав). Не знаю. Никак я тогда не считал. Меня сразу в Артек отправили: герой-пионер, часами наградили. Я совсем от этого голову потерял…
Анита.А когда нашел?
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу