Элли Ньюмарк - Сандаловое дерево

Кули ежедневно доставляют кирпичи и доски, а мы послали в Калькутту за прекрасной современной плитой.

Сентябрь 1856

Приглашения на танцы и любительские спектакли прибывают из Симлы с уверениями, что там на каждую женщину приходится шестеро мужчин. До сих пор нам удавалось отговариваться, но приглашение к чаю от матери Фелисити пришлось принять. Очевидно, ей захотелось наконец познакомиться с компаньонкой своей дочери и, возможно, удостовериться в том, что тревожный отчет миссис Кроули не лишен оснований. Фелисити сочла за лучшее успокоить мать, чтобы она оставила нас в покое.

Мы надели скромные платья и кринолины, пахнувшие камфарой от долгого хранения, и наняли легкую двуколку — тонгу, — которая и доставила нас в «Дамский клуб» в Симле, где мы сняли комнату на ночь.

Симла — до странности искаженный вариант английской деревни посреди индийского ландшафта: чопорные, наполовину деревянные коттеджи на фоне гималайских сосен, спускающихся террасами с холмов, затянутых туманами с далеких гор и дымом от горящего навоза, что поднимается снизу, из лабиринта местных кварталов. Вдоль широкой центральной улицы, известной как Молл, расположились многочисленные английские магазинчики с выставленными у дверей горшками с геранью, приличная вполне гостиница с кроватями из красного дерева и чайная «Пелити», где подают чай со сливками в тонких китайских чашках. Словно кто-то поднял целую английскую деревню — дом за домом, магазин за магазином, обычай за обычаем — и перенес все это в Гималаи. Молл заполнен британцами в легких двуколках и рикшами, но никаких индийцев, за исключением слуг, здесь нет. Имеются таблички с предупредительными надписями «Вход индийцам и собакам воспрещен». Мемсаиб в турнюрах попивают чай в открытых кафе, а маленькие белые дети в миниатюрных пробковых шлемах спокойно возятся поблизости. Среди них нет тех, кому больше шести-семи лет, потому что к этому возрасту их отсылают в Англию, как это было с Фелисити.

Посмотрев выше, можно увидеть высоко на горе церковь Христа, которая, со своими устремленными в небо шпилями и великолепными витражами, была бы вполне уместна где-нибудь в Англии. Глянув вниз, видишь длинные пролеты кривоватых каменных ступеней, ведущих в местный квартал: темные садки тесных улиц, переполненных крошечными магазинчиками, лавочками и храмами.

На расстоянии двух миль от Молла находится Аннадейл, площадка для крикета и поло. По выходным толпа благородных граждан рассаживается на складных стульях, чтобы посмотреть на мужчин, ловко управляющих пони на крутых поворотах под восторженные крики и стук копыт. Мы встретили леди Чэдуик и других дам ее круга — они называют себя Ссыльными — у «Пелити». Как бурра мем в своей группе, миссис Чэдуик восседала во главе покрытого льняной скатертью стола, уставленного тяжелым серебром и живыми цветами, и подзывала слуг одним властным щелчком пальцев. Фелисити была непривычно тиха, но выглядела совершенно очаровательно в своем слегка устаревшем, сшитом из розовой тафты платье с высоким воротником, которое она купила в «Суон & Эдгар». У нас даже были зонтики от солнца. Но, как можно догадаться, даже этого оказалось недостаточно, чтобы провести мемсаиб в широкополых тропических шлемах и накрахмаленных платьях. Может быть, они уловили исходящий от нас камфорный дух или уже признали Фелисити особой неисправимой и с труднообъяснимыми наклонностями. Я признана виновной уже в силу знакомства с ней. Тем не менее, соблюдая правила вежливости, все вокруг говорили о поло и крикете и фасонах из каталогов шестимесячной давности. Они поинтересовались, когда мы сможем вернуться в Калькутту, а мы замяли вопрос заранее сочиненной историей про больную служанку. Леди Чэдуик и ее приятельницы отбывают из Симлы в следующем месяце.

Мы с облегчением вернулись в наше маленькое дикое бунгало. В тот вечер Фелисити завернулась в свое любимое лавандовое сари, и мы, скинув туфли, уселись на веранде — послушать, как воркуют голуби, и посмотреть, как бриз играет в кроне нашего сандалового дерева. Легкая беседа замерла, когда на небе взошла луна, и мы, положив ноги повыше, расположились поудобнее, покуривая красивый бронзовый кальян Фелисити, снабженный мундштуком из черного дерева.

Сентябрь 1856

Бывают вечера, когда мы зажигаем лампу и усаживаемся на веранде с рукоделием — вяжем крючком или вышиваем декоративные наволочки для подушек. Туземные орнаменты великолепны в своей яркости, и я с удовольствием использую сочетание кораллового и бирюзового цветов в шали, которую вяжу. Яркие цвета хорошо дополняет золото. Моя пряжа из шерсти горных кашмирских козлят, мягкая и чувственная, окрашенная в сочные цвета, так подходит этому роскошному месту.