Михаил Веллер - Возвращение

– Так; водка у нас есть? – хорошо. Сейчас я только позвоню Черткову, скажу, что мы сегодня заняты.

– Ну дай же я на тебя посмотрю-то как следует.

– Ниночка, где у нас в холодильнике семга оставалась?

– Кушай ты, милый, не стесняйся, давай-ка я еще подложу.

– Ну, как твои успехи? А что делать собираешься?

Болельщики выламывались из троллейбусов. Из надеющихся доказывал книжкой рыбфлота. Шайба щелкала под рев. Лед в хрусте пылил веерами. Короткие выкрики игроков. Транслирующий голос закреплял взрывы игры.

– Привет, Ким!

– Как дела, Ким?

– Здравствуй, Ким.

– Здравствуй.

– Здравствуй.

– Ким приехал.

– Он мне звонил вчера.

– А мы с ним в пять встречаемся, присоединяйся.

– Давно, давно я его не видел.

Неимоверно морозный день калился в багровом дыму над Марсовым полем. Побелевшие деревья обмерли над кровоточащим солнцем, насаженным на острие Михайловского замка. Звон стыл.

– За встречу!

– Ким! – твой приезд.

– Гип-гип, – ур-ра!!

– Горька-а! Ну-ну-ну… – эть!

– Ха-ха-ха-ха-ха!

– Ти-ха! Ким, давай.

– И чтоб всегда таким цветущим!

– Позвольте мне себе позволить… э-э… от нашего… э-э…

– "Пр-риходишь – привет!"

– Ну расскажи хоть, как ты там?

– Спой что-нибудь, Ким. Эй, дай гитару.

– Пойдем потанцуем!

Дети катались с горки, падали, ликующе визжа, теребили своих пап в саду Дворца пионеров. Светилась огнями елка, лохматый черный пони возил малышей, бренчал бубенчиками, струйки пара вылетали из широких мягких ноздрей. Румяный кроха восседал на папиных плечах, всплескивая радостно руками.

– Как Ким-то? Что рассказывает?

– Вчера его Гоша видел. Цветет!

– Слушай, так что там насчет места в финансово-экономическом?

– В четверг буду знать; позвоню тебе.

– Если что – с меня причитается. Как твоя публикация?

– Вроде удается пристроить в "Правоведении".

В толпе наступали на ноги, магазины, автобусы, метро, толстые и тонкие, старость – молодость, осторожно – двери закрываются, портфели, сапожки, ондатры, сегодня и ежедневно, топ-топ-топ по кругу, вы проходите – не мешайтесь.

– Еще что нового?

– Вчера Кима видел.

– Еще что нового?

– Вчера Кима видел.

– Еще что нового?

Лыжню припорошило. Снежная пыль сеялась с сосен. Дымки стояли от крыш в серо-молочное небо. А здесь пахло промерзшим лесом, лыжной мазью, чуть овлажневшей шерстью свитера, руки с приятным автоматизмом выбрасывали палки, отталкивались, четко посылая; необыкновенно приятно было глотать лесной воздух.

– Эдуард, Митька опять ночью кашлял.

– Драть твои веники, звоню сегодня Иваницкому, у него есть знакомый хороший терапевт, а то что ж такое.

– Позвони, пожалуйста, не забудь. Как твоя изжога?

– Анька, отстань. Пью твой овощной сок.

– Как Ким?

– Нормально.

– Увидишь – передай привет. Сегодня среда, у меня семинар; буду поздно. Купишь поесть.

– Добро.

– И Митьку заберешь из садика.

– Могла не напоминать.

Автобус был пуст, и темные улицы тоже пусты. Согреться удалось только на заднем сиденье, но там высоко подбрасывало и сильно пахло выхлопом. На поворотах слышно было, как звякают и пересыпаются в кассах медяки.

– Боренька, ты совсем себя не бережешь.

– Ниночка, не пили меня. Я купил на рынке парной телятины.

– Милый, но зачем ты тащил эту картошку?

– Умеренные нагрузки полезны. А еще нам достали билеты на Темирканова, я Черткову звонил.

– Ты поблагодарил его?

– А как ты думаешь?

– Ким не давал о себе знать?

– При мне нет.

– Ну, ложись, ложись, отдохни. Вон до сих пор еле дышишь.

– Сейчас, Ниночка, сейчас, положу все в холодильник.

Девушка притоптывала, поглядывая на часы. Парень подошел, невзрачный какой-то, маленький. Они поцеловались дважды, она, сняв варежку, погладила его по щеке, он обнял ее за плечи, они ушли прижавшись друг к другу.

– Танька – вот, тени французские, нужны? Ты что, того? Что – Ким?..

Мороз заползал за брюки и жестко стягивал бедра. Дубленка была короткая, ветер распахивал полы и продувал насквозь. Руки в карманах, ветер забирался в рукава до локтей. Зато пальцы не мерзли. Каждые несколько минут приходилось вытаскивать правую руку из кармана и тереть онемевший кончик носа кожаной холодной перчаткой. На перчатке всякий раз после этого оставался мокрый след.

– Старик, моя статья будет в четвертом номере "Правоведения".

– Король! Как ты ее все-таки умудрился там просунуть?

– Уметь надо.