Андрей Макаревич - Евино яблоко (сборник)

А знаете, почему? Потому что в силу специфических особенностей истории нашей страны население четко делит себя на две категории: это «мы» (ну, то есть все мы) и «они» – то есть государство с подвластными ему силовыми структурами. И «они» вполне могут посадить «нас». Любого. Мы «их» – нет. Так что это же кто-то из «нас» проехал. А чего, молодец, не бздит. Как же можно своих-то сдавать? Ну а если это был кто-то из «них» – так им можно.

Знаете, ни в одной стране мира я не наблюдал такого забавно расщепленного сознания. Нет, там тоже есть «мы» и «они». Мы – это законопослушные граждане, а они – это преступники, нарушающие закон. И неважно, чем человек при этом занимается. Нет, важно: если он полицейский и он нарушил закон, которому призван служить, – он будет наказан строже. У нас наоборот, верно?

Все понимаю. Ни у одной страны нет таких ярких лагерных традиций. И все это было вчера. Да и кончилось ли? Поинтересуйтесь процентом оправдательных приговоров – ахнете: он окажется ниже, чем в тридцатые годы. Наш министр внутренних дел, выступая с высокой трибуны в День милиции, сообщил, что эта самая милиция сегодня еще тверже стоит на страже российской государственности. И прозвучала эта фраза в его исполнении по всем телевизионным каналам. «Вот тебе и раз, – подумал я, – а я-то полагал, что милиция стоит на страже нашей с вами безопасности – моя милиция меня бережет. Разве не так?» А никто и не заметил. Дня не проходит, чтобы нам не сообщили о новом милицейском преступлении – тут застрелили, там забили насмерть… И знаете что? Мы привыкли! Ну да, можно понять – жил в стрессовой ситуации, на две семьи… Вот и убил человека. Он не хотел.

Мне страшно. За своего сына, например. Они, двадцатилетние, очень хорошо знают – не окажется при себе паспорта, заберут в участок. А там могут убить – случайно.

Что со всем этим делать?

Да, а домик-то надо бы вернуть. Обратно государству. Непорядок.

Мне позвонили из редакции журнала и сказали, что хорошо бы написать что-нибудь позитивное. И я сел за стол и стал настраивать себя на позитивный лад. Оказалось, что это совсем не так сложно, как я предполагал. У меня почти получилось. Осталось исправить какие-то мелочи. Даже стыдно говорить.

Во-первых, хочется нормальную весну. Ровную. Раннюю или не очень – неважно. Весну с человеческим лицом. Чтобы не было сегодня плюс пять, а завтра – минус двадцать. Стабильности хочется, одним словом. Без наводнений и новых народных бедствий.

Еще хочется, чтобы мы все немного успокоились. Перестали пулять друг в друга из травматики по всякому поводу и без повода вообще. Мы не так безнадежно плохо живем. Я помню времена, когда мы жили значительно хуже. Причем все. Видимо, поэтому было не так заметно. Мне тут одна молодая проводница в поезде жаловалась на жизнь – вынуждена ездить на «Ладе Калине»! Представляете? «Тебя бы в год эдак семьдесят восьмой, – думал я, – поездила бы».

Еще очень хочется, чтобы что-то произошло с нашими пробками. А я знаю, что для этого нужно. Бросьте, вы тоже знаете. Правильно: чтобы при проезде первых лиц государства наш город, включая МКАД, останавливали бы не на полдня, а хотя бы минут на пять. Так, как это делают во всем мире. Нет, я все понимаю – пусть едут. Но зачем на полдня?

И еще: почему на волне «Радио-джаз» (а это одна из очень немногих станций, которым позволено вещать у меня в машине) такая волшебная, такая великая музыка каждые десять минут перебивается такими чудовищными, пошлейшими фразами? Про то, что жить – хорошо, а красиво жить – еще лучше; про то, что джаз – скромное обаяние буржуазии? Ну почему? И я каждый раз хватаюсь за ручку громкости и пытаюсь увернуть хоть хвост этой мерзости, потому что меня рвет, – и не успеваю: он уже сказал! Как за шиворот плюнул. Я не знаю, кто там главный на этой станции, если кто с ним знаком, скажите ему – ну нельзя так! Вдруг послушает.

В целом почти все. Есть, конечно, еще вопросы, но начать можно с этого. Вот исправить эту ерунду – и я вам такой позитив выдам! Закачаетесь.

Я где-то недавно прочитал современное определение счастья: «Счастье – это когда тебе все завидуют, а сделать ничего не могут». Смешно. Но я счастье вижу совсем иначе: это когда тебе так хорошо, что другим от этого тоже делается лучше. Потому что согласно волновой теории счастье – это тоже род волн. А волны распространяются. Я видел такое, поверьте. Неоднократно.

Улыбнитесь, черти! Весна на дворе!