Линн Мессина - Модницы

Теперь этот Ханс стоит у меня за плечом и подчеркивает блестящие детали моделей ван Кесселя — сам создатель стесняется это делать то ли из скромности, то ли из боязни показаться нескромным. В комнате еще два человека — Дези Конран, маленькая женщина с ловкими пальцами, которая быстро шьет юбку, и жена ван Кесселя.

Мы в подвале многоквартирного дома на Нижнем Ист-Сайде. Напротив, через улицу, музей быта, где можно посмотреть на крошечные комнатушки, в которых в начале прошлого века жила семья из десяти человек. За сто лет изменилось не так уж и много. Этот подвал немногим просторнее, и, хотя официально здесь живут только ван Кессель с женой, надо добавить к ним Дези, Ханса и семь пластмассовых манекенов. В итоге очень тесно.

После того как мы несколько часов подряд рассматривали ткани, рисунки, швы и его идеи по поводу следующей коллекции, я предлагаю подняться на поверхность и поесть, В подвале жарковато, пот скапливается у ключиц и стекает к пояснице.

Петер выбирает ресторан неподалеку, что-то вроде столовки, которая всегда забита по вечерам и в выходные. Но жарким августовским днем в три часа все кабинки пусты, и хозяин с рассеянной улыбкой находит нам места. Где-то звучит довольно громкая музыка техно.

— Если следующий показ пройдет хорошо, нам понадобится финансовая поддержка, — говорит Ханс после того, как мы выбрали еду, — но это должен быть кто-то, кому мы все доверяем, кто не будет использовать ткани низкого качества и позволит Петеру осуществлять творческий контроль.

Петер скромно улыбается.

— Не стоит торопиться. Посмотрим, как пройдет ноябрьский показ, а тогда уже, если понадобится, будем беспокоиться о финансовой поддержке.

Все упирается в финансирование. Чтобы получить витрину у Барни, надо сначала найти спонсора, который вложит в тебя деньги. Только тогда ты сможешь производить свои модели, передавать их в магазины и продавать модникам и модницам. Так и создаются лейблы.

Подходит официантка, чтобы принять наш заказ, но я слишком занята царапаньем неразборчивых каракулей в записной книжке, которую уже заполнила набросками из «Метрополитен» и телефонными интервью с прежними коллегами ван Кесселя. Она ждет, и я заказываю гамбургер.

Когда официантка уходит, я спрашиваю, проявил ли кто-нибудь уже интерес, и пока Петер качает головой, вмешивается Ханс и говорит о небольших проявлениях интереса. Все зависит от узнавания. Если пресса и покупатели придут на их следующий показ, то они смогут создать спрос на свою продукцию.

Ханс называет еще несколько групп вкладчиков, и я, слушая его, ощущаю дрожь волнения. Все это — Петер, Ханс, потрясающие модели — куда-то движется. Оно далеко пойдет, а я зашла на первом этаже, когда лифт еще не поехал. Через три месяца или через полгода специалисты будут узнавать имя ван Кесселя и заговорят о нем. Через год он будет делать платья и продавать их в Бергдорфе. Это мой сюжет, и я не хочу его терять. «Модницу» обычно не интересуют моды, если их не носят знаменитости, но я пока не хочу покоряться реальности. Я напишу заявку и подам Маргерит. Идеи уже порхают у меня в голове как бабочки. Я напишу о них статью сейчас и еще одну через год. Я изучу влияние успеха на модельера и его окружение.

Два часа спустя я ухожу от них, переполненная эмоциями. Составляю предложения в уме и мечтаю о невозможном. Мне уже мало писать о росте Петера ван Кесселя в течение года, я хочу писать о нем вечно. Каждый год писать заметку «Год спустя», как в документальных фильмах Майкла Эптида.

Приходит Делия и говорит о полной поддержке нашего заговора.

— Алекс сообщил мне о вашем плане, — объявляет она громко, вовсе не думая о том, что у стен, тем более у офисных перегородок, есть уши, — и я «за». Можете на меня рассчитывать, если понадобится помощь.

Я прикладываю палец к губам. Прежде всего от нее требуется говорить потише. Хотя Эллисон у себя в ячейке разговаривает по телефону о тушеной баранине («Вот и я так подумала. Я тоже сначала думала, что не понравится. Обязательно попробуй — пальчики оближешь!»), не стоит рисковать. Совсем ни к чему, чтобы Эллисон услышала, как кто-то называет ее план моим.

— Поговорим снаружи, — шепчу я, оглядываясь, чтобы удостовериться, что рядом нет ни Кейт, ни Сары. — Пошли.

Она молча идет за мной по редакции. Я вижу, что ей ужасно хочется обсудить заговор, и, как только мы оказываемся в лифте, она открывает рот. Я обрываю ее, сурово качая головой.