Владимир Орлов - Земля имеет форму чемодана

Кое-как он сполз по песчаному откосу к воде и там вкопался в песок, оставив для общения с воздухом лишь ноздри и рот. Насыпал, чтобы кожа не сгорела, песок даже на лоб и скулы. Всё же что-то соображал.

И даже мысли в нём какие-то бродили. Скажем, как тут ему прижиться. И устроиться. Прикинуться жертвой амнезии? То есть жертвой катастрофы, вызвавшей амнезию, не обязательно уступившим в спасательной шлюпке место детям или беременной негритянке, но и упавшим в море пассажиром расколовшегося в небе авиалайнера. Или, раз уж тут Голливуд, пробиться на одну из фабрик грёз на роль глухонемого, но способного мычать, смоленского бомжа, курьера русской мафии…

Куропёлкин чуть было не захлебнулся. Его окатила волна. Добродушная, но вполне необходимая в тихий день у юго-восточного бока Калифорнии.

У дальних волн белели даже буруны.

Куропёлкин вытащил голову из песка.

Ниже, в полуметре от его ног, покачивалась в воде парковая скамья с выжженным на белёных досках корпуса плавучего средства лунным именем «Нинон». А на песке справа от Куропёлкина лежала обувь. Прибывший вместе с Куропёлкиным в Западное полушарие Башмак сорок четвёртого размера и сотворённая из синей резиновой грелки галоша-сандалия. Приплыли с ними чудесным образом («тут откуда ни возьмись…») и обрывки верёвки. Для поддержания Башмака и галоши. Куропёлкин украсил ступни произведениями сапожного мастерства и прогулялся вдоль берега. Ноги размял…

К его удивлению, столба с указателем «Голливуд» на обочине автострады не было. «Здесь никогда и не стояло…»

Опять же чудесным образом был возвращён Куропёлкину и один из пластиковых пакетов, притороченный им к корме сухогруза «Нинон». Со жратвой и напитками! И не только с ними.

И забыв о своих фантазиях о трудоустройстве на фабрике звёзд в ролях (хотя бы в массовке) смоленских бомжей, Куропёлкин откушал и утолил жажду. В его пакете (грузовом трюме) отыскалась вяленая корюшка, явно сахалинская (кто же так щедро смог одарить его? Не иначе как приставленный к нему ангел-добытчик), банки с химическими жидкостями типа колы и фанты. Но, к счастью, остались в пакете ради поддержания организма Куропёлкина и бутылки с бельгийским пивом.

Удовольствиям Куропёлкина стал мешать толстячок лет пятидесяти, в сомбреро, в пятнистой гавайской рубахе и в белых, закатанных до колен штанах. Поглядывая на него, Куропёлкин быстро сообразил, что мистер, возникший перед ним, вовсе не толстячок, первое впечатление о нём было вызвано толстым носом картофелиной любопытствующего калифорнийца. Глаза его были мелкие и цепкие. «Не агент ли это с киностудии, не надобен ли ему статист славянской внешности на роль бродяги или бича? — надежда с наглинкой зашевелилась в Куропёлкине. — Так вот же он я! Что сомневаться-то!» А мистер забрёл в воду, обозрел Куропёлкина со стороны моря, постучал пальцами по сиденью скамьи «Нинон». И спросил:

— Ты оттуда?

Спросил по-русски. Без акцента.

— Откуда оттуда? — поинтересовался Куропёлкин.

— Ну, оттуда! — и Толстый Нос указал движением руки куда-то за автостраду и в небо.

— Да, оттуда, — согласился Куропёлкин.

— Мы вас ждали через две недели. — Толстый Нос вышел из воды.

— Так получилось, — уверенно сказал Куропёлкин. — Нанотехнологии…

Толстый Нос протянул Куропёлкину руку. Куропёлкин её пожал.

— Земля… — сказал Толстый Нос.

— Земля, — подтвердил Куропёлкин.

— Земля… — повторил Толстый Нос, но уже как бы с удивлением и ожиданием от Куропёлкина каких-то существенных слов.

— Земля… — пробормотал Куропёлкин.

— Земля! Земля! — вскричал Толстый Нос! — Вы что же, забыли? Или не знаете? Или вы — самозванец?

— Земля имеет форму чемодана! — выпалил Куропёлкин.

— Ну вот! Ну вот! Наконец-то! — обрадовался Толстый Нос и принялся обнимать Куропёлкина.

Присели на песок, Толстый Нос принял из рук Куропёлкина бутылку бельгийского пива. А уж очищенная корюшка вызвала его патриотические слёзы. И конечно, выброс патриотического же желудочного сока.

— Брат! — умилился Толстый Нос. — Ну, ты меня разволновал. Я аж взопрел от переживаний! Теперь же какое благоудовольствие!

— А у меня в пакете и флакон виски есть, — сказал Куропёлкин.

— Прекрасно! — обрадовался Толстый Нос. Но тут же и озаботился. — Нет, прежде надо заняться делами. И самое важное — разместить или спрятать тебя. Но прежде… Ты привёз?..