Владимир Орлов - Земля имеет форму чемодана

«Сапожок, Сапожок. Сапожок!» — опять стало барабанить в голове Куропёлкина.

Какой к чёрту сапожок?

И тут Куропёлкин вспомнил.

У него же в доме есть Башмак!

Надо было нажать пальцем на деревянный гвоздик.

Пришла пора.

Нажал.

Молчание в ответ.

Тишина.

Но утром в Избушке зазвенело.

— Евгений Макарович? — спросил Башмак.

— Он самый, — сказал Куропёлкин. — Здравствуйте.

— Есть повод для вашего звонка?

— Есть.

— И какова цель звонка?

— Возникло желание встретиться и поговорить с Сергеем Ильичом Бавыкиным.

— Хорошо. Я доложу ему о вас. Сейчас он занят. Ждите.

Куропёлкин-то предполагал, что родственник его Башмака пребывает (хотя бы плавает в воздухе) поблизости от правого уха пещерного сапожника, и тот сигналу обрадуется, забросит все дела и взволнованно заявит: «А мне так необходим разговор с вами!»

А тут — «Ждите!»

Хотя, конечно, профессор Бавыкин мог сидеть теперь над уточнениями частностей своего нового проекта, к подвигам в котором призывали его, Куропёлкина.

Но по сведениям Селиванова, Бавыкин не жаловал похвалами первое путешествие Куропёлкина и ставил под сомнение его способности Пробивателя.

Однако при первом его нажатии на гвоздь Башмака ему ответили и назвали Евгением Макаровичем. Стало быть, кто-то из команды Бавыкина постоянно имел его в виду.

«Ну что же, — решил Куропёлкин. — Подождём».

Ожидание его было скрашено появлением горничной Дуняши, доставившей постояльцу Избушки завтрак.

— Что-то, Дуняша, нет аппетита, — сказал Куропёлкин.

— Оно и видно, — сказала Дуняша. — Заметно, какой вы исхудавший. Наверняка из-за сердечных переживаний. Или даже страданий. Довела, похоже, вас прекрасная Баборыба. А вы, поговаривают, ещё и детишек ожидаете.

— Каких ещё детишек? — нахмурился Куропёлкин.

— Вам лучше знать каких.

— Дуняша, вам разумнее было бы обратиться по этому вопросу к наиболее осведомлённому в здешнем поместье, а может, и во всём государстве человеку, а именно — к господину Трескучему.

— Если в ваших словах есть правда, — сказала Дуняша, — Нина Аркадьевна может разгневаться.

— Из-за меня? — встревожился Куропёлкин.

— Вы-то, Женечка, её как раз обрадуете. Разгневается она на Трескучего. Она сегодня с ним уже бранилась.

— А она здесь?

— Да. Вернулась вчера.

Сейчас же зазвенел Башмак.

— Добрый день, Евгений Макарович. Это Бавыкин.

— Добрый день, Сергей Ильич.

С Башмаком в руке Куропёлкин подошел к окну и понял: по отношению к Дуняше он поступил невежливо.

— Вы свободны? — спросил Бавыкин. — Рядом с вами сейчас никого нет?

— Свободен, — сказал Куропёлкин. — А рядом со мной сейчас горничная Дуняша, она принесла мне завтрак.

Тут же Куропёлкин почувствовал удары девичьими кулаками по спине, причины их Куропёлкин обдумывать не стал, они были простые.

Куропёлкин обернулся. Дуняша не то чтобы быстро уходила из Избушки, она убегала.

— Горничная убежала, её ждёт хозяйка, — сказал Куропёлкин. — Теперь я один.

Бавыкин замолчал.

— Ну и ладно, — сказал Бавыкин. — Вы можете добраться сейчас до моих апартаментов?

— Через Люк? — спросил Куропёлкин.

— На это уйдёт лишнее время. Проще иной путь. Минуйте ваш Шалаш, откройте за Аквариумом дверь и увидите узкоколейку. Подойдёт вагончик на две особы, садитесь в него, не применяйте никаких усилий и через шесть минут окажетесь у меня.

— Понял, — сказал Куропёлкин. — Взять с собой Башмак?

— Зачем?

— Не знаю, — сказал Куропёлкин. — Просто так пришло в голову. Может, для осмотра и выявления дефектов.

— Не возражаю, — сказал Бавыкин.

Дорога в апартаменты Бавыкина на этот раз вышла и впрямь недолгой.

Правда, удивил Куропёлкина вагончик-самокат на узкоколейке за Аквариумом. Что-то он уж слишком смахивал на штрековую вагонетку какой-нибудь сибирской угольной шахты, а судьба заносила Куропёлкина и на золотые рудники в Саянах, и на шахты в Прокопьевске, и личный транспорт профессора Бавыкина вызвал у него сомнения. Конечно, он не ожидал увидеть здесь нечто пригодное для гонок «Формулы-1», но при новых-то проектах, наверное, требовалось и более впечатляющее техническое оснащение.

Впрочем, пролетела вагонетка до дверей Куропёлкина, считай, бесшумно и мгновенно.

А двери перед Куропёлкиным открылись в сапожную мастерскую.

Или, можно сказать, в Музей обувного совершенства.

Но Сергей Ильич, приняв от Куропёлкина Башмак, осмотрев его и даже обнюхав его, высказываться не стал, а провёл Куропёлкина в памятную тому гостиную с накрытым уже столом.