Надин Бисмют - Без измены нет интриги

Я улыбнулась через силу, потому что меня эта затея, мягко говоря, не вдохновляла. Когда Матье пошел в ванную, я украдкой проверила по справочнику, нет ли «Хилтона» в Домбурге, но на карте и города-то такого не оказалось. Мне конец.

Наутро я сделала все возможное, чтобы удержать Матье в постели. Получилось, но не совсем. Зазвонил будильник.

— Давай еще понежимся! — предложила я.

Но он и слышать ничего не хотел. Вскочил как по тревоге, мигом собрался, покидав вещи в свой рюкзак, а в мой сложил все, что нам в этой поездке не пригодится. На вокзале мы сдали мой рюкзак в камеру хранения и сели в десятичасовой поезд до Мидделбурга. Всю дорогу Матье только и делал, что восторгался жующими коровами, зелеными лугами и прочей лабудой в том же духе. Каждые две минуты он вопил: «Вау!» или: «Ты только посмотри!» Сперва я кивала: «Да-да, чудесно», потом включила плейер и засунула в уши наушники.

Мы вышли из мидделбургского вокзала и пересекли улицу, чтобы сесть на автобус до Домбурга. На остановке Матье озирался с очень довольным видом:

— Какой прелестный городок! — не выдержав, сказал он.

Не знаю, что уж он тут нашел прелестного, по мне, так этот Мидделбург был ужасной дырой. Вокзал крошечный, улочки узехонькие, людишки какие-то с абсолютно отрешённым видом разъезжают на велосипедах, только и слышно со всех сторон, как они трезвонят «дзинь-дзинь!», приветствуя друг друга. К тому же автобус опаздывал, такси здесь, кажется, вообще не водилось, а солнце припекало так, что впору было изжариться заживо. Короче, я его радужного настроения не разделяла. Через полчаса наконец-то подкатил автобус, который пятнадцать минут спустя высадил нас на обочине пустынного шоссе. Оттуда пришлось топать пешком километр с лишним по каменистому проселку, который, казалось, вел в никуда. Я не хныкала только потому, что рюкзак нес Матье и, между прочим, обливался потом. «Перестань свистеть, ты меня раздражаешь!» — единственный раз позволила я себе выразить свое недовольство.

Наконец мы добрались до гостиницы и, кстати говоря, за густыми раскидистыми деревьями чуть было ее не пропустили. Она выглядела как маленький замок с двумя башенками. Внутренний дворик обрамляли две пристройки: в той, что поновее, в левой, помещалась столовая, в правой — бар. Вокруг прямо на траве стояли стулья и столики, многие из которых облюбовала молодежь.

Мы сразу направились к ресепшн, который, по всей видимости, располагался на первом этаже главного корпуса. За стойкой сидела молодая девушка, белокурая, как все голландки, и читала роман. Матье сказал ей по-английски, что мы хотели бы номер на одну ночь. Девушка отложила книгу, как-то странно нам улыбнулась и спросила, впервые ли мы в Домбурге. Мы кивнули.

— I see [11] Понятно (англ.). , — протянула она, снимая с доски над стойкой два ключа, и все с той же улыбкой объяснила нам, что в этой гостинице молодых людей и девушек не селят вместе, в один номер. Я так и села.

— If it's a joke, it's not funny [12] Если это шутка, то не смешная (англ.). , — ответила я как могла спокойнее.

Но она, оказывается, и не думала шутить: нам придется не только разойтись по разным номерам, но и ночевать в одной комнате с другими постояльцами своего пола. Я сунула ей прямо под нос руку с кольцом, которое Матье купил мне в Канне, и заорала:

— Can't you see we are married? It's our honeymoon! [13] Вы что, не видите, что мы женаты? У нас медовый месяц! (англ.).

Девица за стойкой и бровью не повела. Я повернулась к Матье и заявила, что это невозможно, я, хоть убейте, не буду ночевать в каком-то вонючем общежитии, да еще и неизвестно с кем.

— Не хватало только вшей здесь подцепить! — кричала я на него. — Хочешь вшей? Я не хочу! Гадость какая!

Я глубоко вдохнула, постаралась взять себя в руки и как можно спокойнее сказала, что даже в этой дыре должен существовать хоть какой-нибудь приличный отель и мы наверняка легко его найдем. Матье подхватил один из ключей со стойки и невозмутимо ответил:

— Валяй! Ищи отель, если хочешь, а я остаюсь здесь. Не каждый день выпадает случай переночевать в памятнике старины.

И он вышел на улицу, бросив мне через плечо, что пойдет прогуляться по окрестностям. Я вся так и кипела. Девица пялилась на меня; наша стычка ее, похоже, здорово позабавила. Едва владея собой, я схватила со стойки оставшийся ключ и потребовала показать, где мой номер. Она снизошла до ответа: третий этаж, четвертая дверь налево, последняя перед туалетом. Из ее слов автоматически следовало, что если дверь туалета находится рядом с дверью моего номера, значит, в самом номере ни туалета, ни душа нет. Настроение испортилось еще сильней, когда я сообразила, что, стало быть, только одна стена отделяет мою кровать от общего туалета, а значит, мне предстоит дышать мочой и дерьмом всех обитателей этого клоповника, которые неизбежно заходят туда хоть по разу в день.