Надин Бисмют - Без измены нет интриги

— Я есть хочу, — ответила ему Кэти. Ги сказал, чтобы она прекратила жевать соломинку, а то подавится.

— Сам подавись! — фыркнула Кэти, но соломинку все же положила на стол.

Я снова повернулась и посмотрела на сестру. Майкл играл ее волосами; она одернула его. «Прекрати, ты что, не видишь, у меня в прическе полно шпилек?» — сказала укоризненно. Майкл извинился, и, честное слово, мне стало его жаль. Все-таки у сестры не было причин его обижать, она ведь даже не подозревала, что ей наставили рога, еще не успев надеть обручальное кольцо. За две недели до моего открытия сестра покупала свадебное платье, и я ходила с ней на примерку; она изумительно выглядела в тот день, даже лучше, чем сегодня. Мне казалось, я читаю на ее лице приметы ни с чем не сравнимого счастья. Кстати, я с трудом могу себе представить, как моя сестрица дает объявление в газету, чтобы сбыть с рук непригодившееся платье. Понятно же, что, расскажи я ей все, она, с ее-то гордостью, закатила бы Майклу такой скандал — мало бы не показалось. И порвала бы с ним, это точно, потому что моя сестра — не та девушка, что смирится с ролью жертвы или будет учиться терпимости. Поэтому я держала язык за зубами — чтобы не нарушить шаткого равновесия, установившегося в ее жизни. И потом, приглашения были уже разосланы, машины заказаны, меню составлено, со священником договорились, билеты на самолет в свадебное путешествие купили и даже заплатили вперед знаменитому фотографу. Если бы я открыла сестре глаза, все рухнуло бы в одночасье по моей вине. И ей было бы плохо.

Я встала, слегка пошатнувшись. Поправила вырез платья, дождалась, пока все гости за столом новобрачных замолчат. Когда наступила тишина, я подняла бокал: «Желаю вам счастья в семейной жизни!» Я говорила от души, и, кажется, мой голос дрожал от волнения. Все подняли бокалы одновременно. «За вас», — сказала миссис Смит. «За любовь!» — провозгласила мама. «Ваше здоровье!» — хором воскликнули мистер Смит и папа. Мы чокнулись, зазвенело стекло, только у Кэти был пустой бокал. Садясь, я взглянула на сестру — она улыбалась мне. Гости в зале зааплодировали, я не поняла чему, они ведь были так далеко, что вряд ли слышали наши тосты.

Я почувствовала сквозь тонкую ткань платья руку Карла на своем бедре. «Ты как?» — шепнул он. Я улыбнулась и кивнула: все в порядке. Утром в церкви, во время венчания я точно знала, что Карл испугался. Он всерьез думал, когда священник повернулся к собравшимся и сказал: «Если кому-то известны причины, по которым этот союз не может быть заключен…», что с меня станется вскочить и выложить все. Я, конечно, такого и в мыслях не держала, просто Карл — единственный, кто был посвящен в мою тайну. Я тогда сразу поехала к нему: мне срочно требовалось с кем-то поделиться. Естественно, я была слегка не в себе. Карл долго меня успокаивал, а потом сказал: «Ну и что такого, ты же знаешь, для нас, мужчин, трах — это одно, а любовь — совсем другое». Фразочка типичного мачо, но Карл произнес ее так искренне. Впору было расчувствоваться от такого откровения, но я решила: не поддамся, хотя бы потому, что оно прозвучало из уст моего бойфренда. Я попыталась объяснить Карлу: ты не понимаешь, всю жизнь моей сестре не хватало стабильности, а с появлением Майкла, кажется, все наконец изменилось, недаром ведь она теперь только и твердит, что он — мужчина ее жизни, ее прекрасный принц. «Я все понимаю, — ответил Карл, — но, если Майкл и перепихнулся с другой, это не мешает ему любить твою сестру. Когда прекрасный принц ехал к замку, чтобы разбудить поцелуем Спящую Красавицу, — кто сказал, что он не позабавился по дороге с какой-нибудь пастушкой?» Меня это удивило: я думала, Карл вообще не читал сказок. Я бы с удовольствием обсудила с ним эту тему, но момент был неподходящий. Вообще-то я склонна была согласиться с Карлом, что в истории про Спящую Красавицу много невыясненных вопросов. Лично я, например, сомневалась, что, принцессу воскресил поцелуй: прекрасный принц наверняка еще кое-что сделал с безжизненным телом, чтобы пробудить его от столетнего сна. Не важно, в тот вечер я решила, хотя бы для проформы, обидеться на Карла за эти слова, и мы ссорились до поздней ночи. А что, собственно, еще я могла сделать? С самого начала нашего романа — уже почти год — я тоже носила рога и знала это: Карл по-прежнему встречался со своей бывшей подружкой, официанткой из ресторана при гольф-клубе его отца. Бывали у него и другие похождения, слухи о которых доходили до меня в коллеже.