Евгений Гришковец - Погребение ангела

– Граф умер, – холодно и даже обличительно сказала Варя, с вызовом развернулась и ушла.

Андрей замер на полушаге, два раза моргнул.

– Как умер? – спросил он и увидел, что у Татьяны лицо на самом деле опухшее от слез и в глазах стоят слезы. – Когда?

На эти вопросы она не ответила.

– Где он? – еще спросил Андрей.

Татьяна неопределенно махнула рукой в сторону гостиной, или, как они обычно говорили, зала.

– Машу я увела к соседям. Не знаю, что делать. Я к нему не могу подходить… Закрыла его покрывалом… – она говорила голосом, в котором не было воздуха, и как только сказала, заплакала. – Андрюша… парень наш умер! Так тихо умер!

Приятное опьянение сразу превратилось просто в неуместную неверность движений и вялость губ. Андрей разулся, поставил рядом с ботинками на пол бутылку пива, которая торчала из куртки, и шагнул в комнату, куда показывала жена.

Там на полу, между диваном и телевизором, лежало старое-старое покрывало, которое было покрывалом лет пятнадцать назад, а потом превратилось в подстилку для пикников и местного речного пляжа. Под покрывалом лежало невидимое Андрею тело его собаки.

Он подошел к нему и присел на корточки. Татьяна зашла следом и плача говорила довольно быстро.

– Он поел еще днем, повеселел. Потом лежал спал. Я в спальне Маше читала, Варя у себя… И вдруг слышу… Выхожу сюда, а он уже лежит здесь… приполз… Я как только его увидела, он на бок завалился, лапы у него вытянулись и он выдохнул… Так долго-долго выдохнул… Шумно выдохнул – и все! И все!!! Он ко мне, Андрюша, полз, – она зарыдала, Андрей встал и обнял ее. Она какое-то время не могла справиться с рыданиями.

– Я не знаю, что делать. Машу увела к соседям. Она его еще не видела, она еще не знает. А он лежит здесь… Я не могу! Андрюша, унеси его, пожалуйста, унеси! Я себе не прощу! Погубили парня, сами погубили, – она разрыдалась, отстранилась, ушла в ванную и там открыла воду.

Андрей снова присел, поднял покрывало и отложил в сторону. Граф показался ему каким-то маленьким. Он и так был не очень крупный, меньше нормы, а тут… Он лежал на боку, лапы вытянулись, из приоткрытой пасти вывалился язык, и на пол натекло. Глаза собаки были приоткрыты и не блестели. Андрей заплакал на выдохе.

– Прости, прости, – плакал он.

Не верилось совершенно. Не верилось!

А еще надо было что-то делать. Немедленно! Он погладил собаку по груди, Граф еще не остыл. Тогда Андрей снова накрыл его и пошел на кухню. Татьяна была уже там. Они немного поговорили. Андрей благодарил бога, что жена его не упрекает, потому что сам он казнил себя страшно.

Потом он звонил Боре. А кому можно было еще позвонить? Опытный в разных делах и незаменимый Боря в этот раз был пьян, приехать не мог и не представлял, что нужно в этой ситуации делать. Никто ничего не мог подсказать. Андрей даже позвонил тем людям, у которых когда-то купили Графа. Они жили за городом, услышав о случившемся, они сердечно посочувствовали и сказали, что двух своих прошлых собак похоронили прямо на своем участке под березкой. Все предлагали подождать до утра и как-то помочь. Но Татьяна умоляла унести Графа. Она именно что умоляла.

Андрей растерялся. Сам Андрей за руль сеть не мог, чтобы куда-то отъехать, друзья, которых он обзвонил, все либо были на дачах, либо тоже кто много, а кто немного выпили по случаю субботы и вообще. А Татьяна не требовала, она умоляла. Она говорила, что надо привести Машу домой от соседей, но она пока ничего не может ей сказать и объяснить. И еще она не хотела, чтобы Маша видела мертвого Графа. Машу надо было забирать как можно скорее. Потому что соседи были недовольны.

В том, как вели себя соседи, через сочувствие сквозило… мол, чего так убиваться-то, ну, умерла собачка, ну жалко, а тут люди каждый день мрут и гибнут, людей, мол, надо пожалеть, а они из-за собаки такое горе устроили. В общем, в таком духе.

А Андрей не мог ничего придумать.

Варя поплакала в своей комнате, потом вышла с заплаканными глазами, всем своим видом она обвинила родителей, а особенно Андрея, во всем. Потом она тихо и искренне посидела на диване рядом с Графом, не снимая покрывало, погладила его и молча ушла к себе с удивительным и каким-то хорошим лицом. Андрей ничего не придумал. Он сходил к соседу, разбудил его и взял у него небольшую военную лопату в чехле. Опьянение перешло в сильную головную боль и усталость. Татьяна тем временем собрала все Графовы вещи в небольшую кучу. Она сидела в прихожей на маленькой табуретке, смотрела на то, что собрала, и было видно, что взгляд ее расфокусировался и плакать она больше не будет.