Татьяна Булатова - Мама мыла раму

– Ау? – пыталась перекричать морской прибой Ева Соломоновна.

– Пустите меня! – вторила ей завистливая Адрова.

– И меня! – требовала Санечка.

Бесполезно! Антонина Ивановна словно оглохла. «Катюшку пожалей», – призывала ее к ответственности Главная Подруга Семьи, но через минуту сама начинала плакать взахлеб и засовывала валидол под язык. Антонина презрительно смотрела на сильного духом нотариуса и просила оставить ее в покое. Ева Шенкель безропотно подчинялась и уезжала домой.

– Может, мне из дома сбежать? – решила посоветоваться Катька с Батыревой.

– Куда? – резонно поинтересовалась подруга.

– Не знаю…

Женька нахмурилась. Весь ее вид свидетельствовал о мощной мыслительной работе, но пока на холостых оборотах. Чутье подсказывало девочке, что ситуация выходит из-под контроля и, как с ней справиться, тоже неизвестно. Батырева обещала подумать, но у Кати Самохваловой это особого энтузиазма не вызвало.

– Мне кажется, – робко предположила Катька, – она скоро умрет.

– Кто умрет? – не поверила своим ушам Женька.

– Мама умрет…

Младшая Самохвалова впала в черную меланхолию.

– Но-о-о-рмально! – возмутилась Батырева и подбоченилась. – Это с какой стати она умрет? Она болеет, что ли? Или, может, у нее рак там какой-нибудь?

Про это Катька ничего не знала, но на всякий случай предположила:

– У нее сердце…

– У всех сердце! – рявкнула Батырева и грозно посмотрела на самохваловские окна. – Ты-то чего раскиселилась?

– Я не раскиселилась, – отказалась сдаваться Катерина.

– А вот раз ты не раскиселилась, – ехидно осклабилась Женька, – тогда делай что-нибудь.

Катька беспомощно всплеснула руками. Борьку, что ли, позвать? Зачем? «Здравствуй, мама?» Дальше что? Ну придет. Ну посмотрит. И что? Голова шла кругом. Кажется, война начнется, а она все равно как лежала, так и будет лежать. Или сядет в своей ночной рубашке, спросит чего-нибудь дурацкое и снова в одну точку уставится.

– Не знаю я! – психанула девочка и, задрав голову, заорала: – Ма-а-ама!

– Ты что? – испугалась Батырева.

– Ничего!

– А чего орешь?

– Не могу больше!

Пока Женька лихорадочно соображала, что происходит, Катька вдруг закрутилась на месте волчком, задрала юбку и стала хлестать себя по ногам, пытаясь что-то стряхнуть. На балкон выскочила тетя Шура, свесилась за перила и заголосила:

– Что-о-о? Что случилось, Катя?

Катька не ответила и продолжала крутиться на месте.

– Что там?

– Не знаю, – прокричала Батырева, поддавшись общей панике.

– Убила! – вдруг спокойно сообщила младшая Самохвалова и приземлилась на скамейку. На асфальте с трудом можно было разобрать полосатый трупик. – Может, оса. А может, пчела?.. – задалась вопросом девочка. – Больно-то как…

Катька задрала юбку и почесала место укуса.

– Ни фига себе! – констатировала Женька, наблюдая за тем, как раздувается Катькино бедро. – Ее оса укусила, – сообщила она висевшей на перилах Санечке.

– Надо лед приложить, – посоветовала тетя Шура сверху и через секунду озаботилась: – Кать, а у тебя аллергии на ос нет?

– Не знаю, – беззаботно ответила девочка и с ужасом посмотрела на раздувшуюся ногу. Стало страшно. – Я домой.

Домой она отправилась не одна, а в сопровождении Главной Соседки и Батыревой.

– Теть Тонь! – с порога заорала Женька. – Катьке плохо! У нее аллергия на ос! Вызывайте «Скорую».

Антонина Ивановна привидением метнулась в прихожую и схватила дочь в охапку.

– Опять? – закричала она. – Опять ты мотаешься неизвестно где?

– Мне больно вообще-то, – высвободилась из ее объятий дочь и захромала в комнату.

– А мне не больно? – развязала войну старшая Самохвалова и потащилась вслед за Катькой.

– Не знаю, – буркнула та и с остервенением почесала себе под юбкой.

– Господи! – до боли знакомо завелась Антонина. – Не успеешь одного похоронить, уже эта на очереди.

– Вы что?! – возмутилась Женька и ринулась на помощь подруге.

– А ты здесь чего делаешь? – осадила ее Самохвалова. – Прописалась, я смотрю. А ну иди домой! Как появишься, обязательно чего-нибудь случится. В прошлый раз ее чуть не угробила, теперь – оса эта…

– А я-то тут при чем? – изумилась Батырева.

– Поговори еще! – шикнула на нее тетя Шура и заюлила хвостом. – Видишь, Тоня, упустишь ты девчонку. Я же тебе говорила, смотри в оба, ни к чему хорошему эта дружба не приведет. Лед надо приложить.

– Не надо ничего прикладывать, – устало выдохнула Катька и посмотрела на мать. – Мама, ну сколько можно?!