Наталья Аверкиева: Коварство мыльных пузырей

— Оденься поприличнее. Я понимаю, что не предупредил тебя заранее, но… Чего-нибудь такое…

— Какое? — приподняла я бровь.

— Ммм… Эээ… — зажестикулировал он. — А то все решат, что я встречаюсь с парнем.

Я рассмеялась:

— Ну, какой же я парень?

— Издалека — вылитый, — припечатал он.

— Хорошо, договорились, — недовольно произнесла я, поджав губы.

Да у меня в шкафу нет ни одной юбки! Даже парадно-выходной! И в чем же мне тогда идти?

— Ладно, я пойду. Мне еще уроки делать. Спасибо за компанию.

— Давай, — махнул он мне рукой.

Я развернулась и быстрым шагом пошла к выходу. Надо позвонить маме и попросить денег на одежду и новую обувь. Интересно, она сильно меня убьет?

— Я докажу ему, что могу быть женствной! — бубнила я вчера всю дорогу, путаясь в кетах с одеждой.

Я помню, как Настька меня одела в прошу раз, когда мы ездили к Кириллу в институт. Пом как на меня оборачивались парни на улице. Я сокая, красивая, яркая. У меня красивые глаз отличная спортивная фигура. Мой новый ими скромно висел на вешалке, прибитой к две Я тяжко вздохнула и отправилась умываться. У обещало быть недобрым.

— Ну как?! Как?! Как они это делают? — лобно вопила я, кое-как выпутывая расческу шевелюры. У меня и волос-то — два пера, а равно запутались так, что только ножницы меня спасут от позора. — Ну и что мне делать с этим? — уставилась я на торчащую в волосах расческу, сложив руки на груди.

— Ярослава, хватит ванну занимать! — заорал Слава, мой средний брат, пиная дверь ванной.

— Отстань! — огрызнулась я, предпринимая последнюю робкую попытку избавиться от мерзкой расчески.

— Ярослава! Будь человеком! — колотился Слава.

Я открыла дверь. Брат мухой влетел в помещение и быстро вытолкал меня вон, даже не взглянув на мою катастрофу на голове. Я решила оккупировать зеркало в коридоре. Если Настька в своих кудрях не путается, то и я смогу.

Минут через десять интенсивной борьбы с расческой последняя сдалась на радость победителя. Я решила, что больше не буду сушить голову феном и круглой расческой, потому что у меня не так много волос, чтобы так над ними издеваться. Остатки былой гордости я взбила руками, обмазанными в геле Ростика, и обильно залила лаком мамы. Н-да… Когда Настя со мной колдовала, я выглядела лучше. Теперь надо накраситься.

Мамина косметичка словно издевалась надо мной — в ней было всего так много, что я не знала, за что хвататься. Так, Настька мазала меня каким-то кремом телесного цвета. Потом пудра. Потом… Стоп! А ведь под глазами она тоже чем-то мазала… Понять бы чем… Кажется, я догадалась, отчего Козарева всегда рыдает, что она слишком рано встает… Ладно, и так сойдет.

— Мамина помада, сапоги старшей сестры? — Слава смотрел на меня так, словно видел впервые.

— Отстань, — буркнула я.

— Ты б это… Яр… — Брат поморщился.

— Что это? — зло прищурилась я.

— Не ходила бы так на улицу.

— Почему? — кокетливо покрутилась я перед ним. — Я же классная?

— Угу, классная… Только окружающие не поймут.

— У меня юбка приличной длины, — с вызовом посмотрела я на него.

— Зато лицо — как ритуальная маска шамана из племени тумба-юмба. Ты ж людей распугаешь.

— Ты мне завидуешь!

Славка захохотал, а я, изящно повернувшись на каблуках, вылетела в тамбур. Еще не хватало, чтобы он мне настроение испортил. Брат называется. С таким братом и врага не надо.

До подъезда Варьки я еле доползла. Мамины сапоги отчаянно жали. У нас с ней один размер, но моя нога немного шире. И то, что дома вызывало легкий дискомфорт, на улице превратилось в огромную проблему. Я едва перебирала ногами по скользкому асфальту, ругая на чем свет стоит эластичные колготы, в которых жутко мерзли ноги, и голову без шапки, которая, казалось, покрылась коркой лаково-гельного льда.

— Птица? — замерла в дверях Варя, вытаращившись на меня так, словно я чудо чудное.

— Так я теперь буду ходить всегда, — гордо выпятила я грудь.

— А может, не надо? — кривилась она.

— Что? — бросила я на нее недовольный взгляд.

— Как-то непривычно… — пробормотала подруга тихо.

— Привыкнете, — сказала как отрезала. — Я должна стать женственной.

— Несколько радикально, тебе не кажется?

— Подруга называется. Вместо того чтобы поддержать и порадоваться за меня, ты вон как…

— Яр, мне нравится, но твой макияж и прическа. Что ты сделала с волосами?