Бен Элтон - Два брата

Все повисло на волоске.

— Всякий сосунок еще будет орать на меня! — набычился Пауль. — Раз вы такие упертые, я требую, чтобы нас отвели в полицию.

При таком раскладе, подумал он, полиция — меньшее из зол. Свора пялилась на Дагмар. Если юнцы решат, что поймали евреев, на безлюдном пляже учинят что угодно. Затащат за дюны…

— Значит, вы жидки? — возликовал вожак погнуснее. — Так я и думал!

— Давай заберем их, — талдычил первый.

— Куда спешить? — ухмыльнулся его напарник. Свора явно была с ним согласна. — Ну что, сучка? — Второй вожак сунулся лицом к лицу Дагмар. — Ты еврейка?

Игра окончена, понял Пауль. Тянул резину, сколько мог, теперь только один путь. Всех ближе вожак, остальные топчутся поодаль. Конечно, они ж еще пацаны, а перед ними взрослая девушка.

Мощным ударом в челюсть Пауль сбил вожака наземь. Затем в молниеносном броске, ставшем продолжением удара, оседлал поверженного врага, сорвал с его ремня нож и приставил к горлу.

— Назад! — рявкнул Пауль. — Или ему конец! Зарежу, честно! Отпущу, когда свалите, не раньше. Пошли на хер!

Непривычные к столь яростному отпору, юнцы попятились. Но в дело вступил первый вожак. Оказалось, Пауль его недооценил.

— Всем стоять! — крикнул он. — Стоять, я сказал! Эта свинья похитила нож гитлерюгенда. Оружие — наша жизнь! А жизнь наша принадлежит фюреру! Он украл нож фюрера! Замарал нашу честь!

Парень под ножом поскуливал, но приятели его потихоньку обретали решимость.

— Не бойся, камрад! — успокоил командир. — Если жидовская свинья хотя бы ранит тебя, она знает, что ее ждет.

Из ситуации было только два выхода, один хуже другого.

Пауль отбросил нож.

И тут на сцену вышел новый персонаж.

— Что за херню вы затеяли, хмыри болотные?

От облегчения Пауль и Дагмар едва не расплакались. Отто.

Он стоял на гребне дюны. Сильный. Властный. На два года старше вожаков.

В такой же форме.

— Что, говнюки, решили залупнуться на отряд Шпандау? — продолжил Отто.

Пауль настоял, чтобы брат ехал в форме. Отто предпочел коричневый наряд гитлерюгенда, дабы на загородной прогулке не изгваздать черную школьную форму.

Выбор оказался весьма удачным. Уже потому, что знаки различия Отто говорили о чине старше, чем у обоих вожаков.

Пауль отпустил пленника. От злости багровый, тот подобрал нож, но что делать дальше, не знал.

Первый вожак вмиг сориентировался и встал навытяжку:

— Этот человек отказался предъявить документы…

— Еще бы, когда он дрючит бабу своего оберротенфюрера! Ты бы представился?

Юнцы захихикали.

— Я хотел лишь выяснить… — оправдывался вожак.

— Сынок, тебе следует знать одно: ты всего-навсего паршивый штамфюрер, а я — оберкамерадшафтсфюрер. — Отто ткнул пальцем в нарукавную нашивку над шевроном со свастикой. — Мало того, оберкамерадшафтсфюрер из подразделения Шпандау, где, как ты, надеюсь, знаешь, самые крутые ублюдки во всем гитлерюгенде. Даже девчонки из нашей ЛНД надают вам пинков под жопу. Повторить: что сделают наши девчонки?

Строй безошибочно распознал жесткий приказ и хором ответил:

— Надают нам пинков под жопу, герр оберкамерадшафтсфюрер!

— Вот и славно! — гаркнул Отто. — А теперь пшли вон, потому как к этой крошке очередь, но вам не обломится. Скажите «Хайль Гитлер» и пиздуйте отсюда!

Он щелкнул каблуками, вскинув руку в нацистском салюте.

— Хайль Гитлер! — рявкнули десять глоток.

После чего отряд под водительством двух юных командиров спешно отбыл.

Троица воссоединилась.

— Черт! — Пауль присвистнул. — Хорошо, что ты вернулся, Отт.

Дагмар рухнула на песок:

— Я думала… они…

— Ничего не случилось, — перебил Пауль. — Это самое главное.

— Простите, что я убежал, — сказал Отто. — Если б не моя дурость, вам не пришлось бы это пережить.

— Ты ж не знал, — ответила Дагмар.

— Должен был знать! Опасность всюду. Всем это известно, и я не имел права уходить. Вот что я хочу сказать, Даг. Я тебя не брошу, ладно? Мне нет дела до твоих чувств к Паулю. Все равно я тебя люблю и буду оберегать. Все по плану. Обещаю.

— Нет, Оттси, — сказал Пауль. — Наверное, план изменится.

Члены Субботнего клуба встретились под часами на вокзале Лертер.

Вернее, под огромными малиновыми полотнищами, украшавшими часы.

Пещерное нутро вокзала пестрело гирляндами со свастиками. Страна готовилась отметить пятидесятилетие Гитлера, и вокзальное начальство расстаралось — стяги висели где только можно.