Сергей Саканский: Когда приходит Андж

— Хватит.

— Но почему?

Она легко сбежала со скалы и, стоя у ее подножия, простерла руки к удивленному силуэту.

— Да потому что это никакой не Лебедь, а Крест, слышите? А это не два разных созвездия, а одно, и называется оно… Впрочем, не важно. Пошли.

— Ты чудо! Ты удивительная девочка! — крикнул жилец со скалы и заволновался к ней навстречу, как бы в порыве, бросил руку ей на плечо, но поцеловать промахнулся, потому что Анжела удачно отклонилась, как боксер от удара.

— Потрудитесь называть меня на вы, — бесцветно сказала она, отвергла руку и хмуро пошла по гравийной дорожке.

— Смотрите! — вдруг крикнул жилец. — Звезда упала.

— Куда, в болото?

— Ах, какая вы несправедливая!

— Давайте помолчим, а? — Анжела обернулась и посмотрела на жильца так, что он тихонько икнул.

(В это время Лешка, который несколько минут назад пришел в гости и недоуменно ждал Анжелу у двери сарая, глядя сверху, как кто-то возится с фонарем подле бассейна, уже шел домой, тихо ругаясь вслух… Анжела прошла тем местом, где он только что стоял, вдруг увидев в темном воздухе узкий стеклистый туннель — след ушедшего человека.)

На подходе к дому она все-таки смягчилась: протянула руку для поцелуя, и жилец страстно приник к ней, щелкнув каблуками. Анжела посветила фонарем на его снежное темя.

— Не сердитесь, примиренчески сказала она, — просто у меня сегодня плохое настроение.

— А! Понимаю… Конечно-конечно. Но поцеловать-то вас хоть можно?

— Что? Зачем целовать?

— Да-да, понимаю… — он вдруг развеселился. — А завтра будет хорошее?

— Что — хорошее?

— Настроение.

— Надеюсь.

— Понимаю, понимаю… — как-то даже пропел или промурлыкал жилец и сгинул.

Анжела вошла к себе (ничего не изменилось — ведро с водой, полное и потому казавшееся пустым, акация в горшке, уже намертво сжавшаяся, лампа…) и тихо сказала, может быть, даже подумала сквозь зубы:

— Дурак.

Лежа навзничь, она играла в спящую статую, для нее не существовало ничего здешнего, только бездна, которая простиралась сразу над крышей, она думала о ней, о ее черноте и беззвучии, о чем-то просила ее. Анжеле вспомнились поднятые к небу глаза и орел в зените, ультрамарин и аквамарин…

Вдруг на дворе остро, ужасно зашумело, она никогда в жизни не слышала подобного звука, он тянулся, слишком быстро расширяясь, на мгновенье сравнялся с гулом летящего самолета, но тут же перешагнул эту грань, заполнил собою все сущее, превращаясь в странный нарастающий свет — как длительная фантастическая молния, — и разрешился ударом, от которого содрогнулся весь мир. Чашка на столе совершила короткий звенящий прыжок.

Захлопали ставни, все зашевелилось, закудахтало, пролился желтый оконный свет, активные голоса: Что? Что это было? Ты жив? Где бомба?

Клацнула дверца машины…

Анжела вышла. Прямо перед ее дверью, в том месте, где недавно она стояла, было некое изменение почвы, зияла небольшая лунка, от нее шел пар… Сердце забилось, Анжела присела на корточки и дотронулась до того, что лежало в лунке, вскрикнула, кинулась домой, вернулась с ковшом воды, полила лунку, глядя на исчезающее шипение, потом осторожно взяла чуть теплый кусок метеорного железа, ощутила его невозможно сладкую тяжесть и едва успела затоптать лунку, как кто-то подошел, кажется, почтальонка Лариса — кутаясь в одеяло, зевая в кулак, подозрительно оглядываясь.

— В чем дело?

— Не знаю.

— А что у тебя в руке?

— Так, деревяшка… Ты знаешь, рыба умерла.

— Ну? Принеси-ка фонарь.

— Сейчас.

На протяжении разговора камень в руке раскалялся, стал невыносимым, хотелось закричать, она прыгнула к себе, шепотом застонала, бросила его в ведро, он слабо шипнул в последний раз и со сладким стуком коснулся дна, потом они с Ларисой смотрели рыбу, и Анжела украдкой держала руку в воде…

Ночь все еще волновалась, окна слепли с мучительной медлительностью, тени ходили по двору, внизу развернулась машина, послышался раздраженный голос:

— Должен же он куда-то упасть!

Фоном всего был невыносимо комический храп жильца мансарды, тонкий храп матери и незнакомый третий храп рядом с нею (А, вспомнила, уже был один раз…) и хлопотливость Ларисы с ловлей мертвой рыбы…

Вернувшись домой, Анжела заглянула в ведро. Вода успокоилась. Он лежал на дне и цвет его был чернее черного.

На следующий день была консультация в школе, Анжела старательно срисовывала с доски химические формулы, таинственные бензольные кольца, отрадой взгляда были, конечно, стеллажи с различными веществами в склянках — гладкопурпурный купорос, снежнобирюзовая соль, кубовый натрий.