Энтони Берджесс - Человек из Назарета

Когда наступила суббота, девять учеников сидели за ужином, с мрачным видом глодая бараньи кости. Они были обеспокоены тем, что Иаков-меньший и Иоанн до сих пор не появились; и теперь все сидевшие за столом, казалось, едва переносили само присутствие друг друга. Фаддей рассеянно наигрывал на флейте какую-то мелодию. Матфей проворчал:

— Перестань, пожалуйста.

— Извини, — отозвался Фаддей, вытряхивая из флейты слюну. — Это была мелодия, которую я играл на похоронах девочки, когда он… ну, ты сам знаешь. Кстати, игра на флейте в субботу не запрещена. Игра — не работа.

— Вопрос в том, что нам делать, — ответил Матфей.

— Только один день, — сказал Варфоломей. — Мы не должны ничего делать до окончания субботы.

— Он имеет в виду, — заговорил Иаков, — что нам делать, если это окажется неправдой. Если он не…

— Он воскреснет, воскреснет! — прорычал Петр. — Разве вы позабыли, как следует верить?

— Мы все должны были пойти туда, — сказал Симон. — Мы не должны были оставлять это дело на Иоанна с Иаковом. Меня удивляет другой Иаков. Я думал, что вы станете… ведь два Иакова были почти одно целое. От тебя же многого не требовалось. А когда дело дошло до того… чтобы совершить что-то серьезное…

— Я был болен, — угрюмо ответил Иаков. — Вы меня видели. Все произошло в одно и то же время. У меня в желудке язвы. Проклятье! Вы же сами видели, в каком я был состоянии! Совсем не мог передвигаться.

— Им уже пора возвратиться, — заметил Фома. — Судя по всему, их, должно быть…

— Нам бы уже стало известно, — сказал Петр. — Даже здесь. Возможно, одна из женщин…

— Женщины не прятались, правда? — произнес Филипп. — Женщины остались.

— Так сочини об этом песню, — грубо бросил Матфей. — Нашим главным словом было «благоразумие». Сохранение благой вести. Всегда можно найти оправдание трусости. Я иду в город сейчас же. Кто со мной?

— В субботу путешествия возбраняются, — заметил Фаддей.

— Прежде нас это не беспокоило, — возразил ему Андрей.

— Это достаточно справедливо, однако, — размышлял Матфей. — Что нас подобрал один из стражей веры. Принял нас… за что-то.

— Теперь он уже погребен, — сказал Петр. — Обязательно должен быть погребен. Где-то. Бог знает где.

Андрей откашлялся и произнес:

— Мы поступили плохо.

— Я поступил плохо, — простонал Петр. — Помоги мне, Господи! Прости меня за…

— О, довольно об этом! — резко оборвал его Фома. — Сколько можно об одном и том же?!

— Мы все виноваты, — сказал Варфоломей, — но он знал, как мы себя поведем, знал, с самого начала знал.

— Я думаю, все, что мы должны делать, это ждать указаний, — предложил Филипп. — То есть ждать до воскресенья. В субботу ничего предпринимать не следует.

— Ну где же эти двое?! — воскликнул Петр. — Что там с ними могло случиться?

Иоанн и Иаков-меньший, очень усталые, вернулись незадолго до полуночи. Были объятия, слезы, благодарственные молитвы, а потом они рассказали, как все происходило. Остальные слушали с пристальным вниманием. Иоанн спросил:

— Что у нас на ужин? Мы умираем с голоду.

— Вода. Немного черствого хлеба, — ответил другой Иаков.

— Поблизости бродят две тощих курицы, — сказал Иаков-меньший. — Я вижу, тут есть старый ржавый котелок. Почему бы нам не приготовить тушеную курятину?

— Суббота. Закон Моисея, — остановил его Петр.

Здесь Иоанн заговорил своим громовым голосом, который всегда так плохо сочетался с его крепкой, но казавшейся хрупкой фигурой:

— Проклятье! Вы что, так скоро все забыли?! Суббота для человека, а не человек для субботы! Неужели среди вас нет ни одного мужественного человека?! Какими христианами вы станете — теперь, когда его больше не будет рядом с вами?!

— Что это за слово ты сейчас произнес? — спросил Варфоломей. — По звучанию похоже на латинское.

— Само собой вырвалось, — ответил Иоанн. — Должны же мы как-то называться. Так кто свернет этим курицам шеи?

— С этим делом хорошо справляется Матфей, а я сварю их, — предложил другой Иаков.

Теперь они начали осознавать, что обстоятельства действительно изменились. Фома, разгрызая мягкий конец косточки, сказал:

— Выходит, придется нам привыкать, друзья. Действовать без подсказки. Смешно, но этот ужин можно было бы назвать началом нового пути, которым мы пойдем.

— Пока мы не можем считать, что он нас покинул, — заметил Иаков-меньший. — Сами увидите.

— Да, сперва я должен увидеть, — сказал Фома. — Пока не увижу — не поверю.