Естественный обмен

Подхватила со стола ключи, сунула их в карман, плеер засунула на всякий случай в другой — вдруг захочется музыку послушать. Перед выходом улыбнулась своему отражению и отчётливо сказала:

— Охраняй дом. Скоро вернусь.

Как ни странно, мой двойник улыбнулся и кивнул. Признаюсь, дурацкая привычка, но я действительно верила в то, что когда уходишь из дома, твоё отражение остаётся его сторожить.

Лифт не работал — обычное дело. Но я вдруг позавидовала тем, кто живёт на нижних этажах. Уж им-то не придется потом ползти на двенадцатый. И что, что вид из окна не такой захватывающий? Поверьте, уже на пятом обычно хочется выбросить куда-нибудь тяжёлые сумки с продуктами, а на десятом этаже ты готов жить хоть в подвале, лишь бы не идти дальше.

До остановки автобуса от моего дома меньше километра. Медленным шагом я дошла до неё и села на скамейку. Нога на ногу, руки скрещены на груди, а голова откинута чуть назад, чтобы удобнее было смотреть вверх.

Музыка просыпающегося города заполняла тишину моих мыслей. Я сосредотачивала внимание на всём, что фиксировал слух: жужжание редких машин, стрекотание кузнечиков в траве, мерные шаги прохожего на другой стороне улицы. Щёлканье зажигалки где-то там за левым плечом, влиже к повороту, из-за которого подъезжает автобус, тихая ругань.

Я улыбнулась. Подтянула ноги к себе и обняла их руками — утром всё-таки прохладно. А я даже не потрудилась переодеть футболку и самодельные шорты — старые джинсы, безжалостно обрезаннные сильно выше колена. Да чего уж там! Только сейчас поняла, что вышла на улицу в домашних тапочках. То-то мне было так непривычно идти.

Но лёгкая счастливая улыбка просто отказывалась покидать моё лицо. В конце концов, я перестала бороться с ней и расслабилась. Потом зевнула. И ещё раз. И ещё…

— Тьфу ты, — встряхнулась, — дома, значит, не спалось, а на улице — так сразу захотелось.

Зевнула ещё раз, а затем сразу же чихнула, чуть не ударившись носом о коленку.

— Будьте здоровы.

— Спасибо, — машинально ответила. Потом догадалась посмотреть в сторону нежданного собеседника. Точнее, собеседницы.

— Доброе утро, — непонятно зачем ляпнула, широко улыбаясь.

— И вам, — она села на скамейку рядом со мной и отсалютировала бумажным стаканчиком с кофе.

— Скажите, а вы всегда пьёте кофе на остановке в столь ранний час?

— А вы всегда ходите по улицам в тапочках?

— Нет, это только сегодня так получилось…

— Вот и я тоже нет.

Я задумалась.

— Глупый вопрос, — вслух призналась.

— М? — она посмотрела на меня поверх стаканчика.

— Да про кофе, — я неопределённо взмахнула рукой и сразу же вернула её на прежнее место. — Когда ещё пить кофе, как не рано утром.

— Зачем тогда спросили?

Пожала плечами:

— Наверное, чтобы разговор поддержать.

— Ну, раз уж у нас с вами разговор, то можно и поговорить о чём-нибудь, — она улыбнулась, а я могла смотреть только в её глаза. Потому что они тоже улыбались. И это показалось мне странным — как глаза могут улыбаться?

— Как глаза могут улыбаться? — решила спросить об этом её.

На этот раз она пожала плечами.

— Наверное, они и не улыбаются. Просто так кажется.

— Странно…

— Согласна, — она встала, и я вдруг испугалась — сейчас уйдёт. Но нет, всего лишь выбросила пустой стаканчик, затем снова вернулась на скамейку. Я облегчённо вздохнула.

— Я тут подумала, ну, что вы сейчас собрались уходить.

— Я никуда не спешу, — опасная пауза. — Но если мешаю, то могу уйти.

— Не надо, — поспешно и как-то чересчур громко сказала, затем, как будто исправляясь, тише добавила:

— Пожалуйста. Мне бы не хотелось остаться тут одной.

— Знаете, — она повернулась ко мне в пол-оборота, окинула взглядом, смягчив его нежной улыбкой, — вы поразительно прямолинейны.

— Это как? — Я не удержалась и склонила голову набок, хотя давно пыталась отучиться от этой привычки. Ну, не нравилось мне это в других людях.

— То есть, что думаете, то и говорите.

— Значит, каждый раз, когда я молчу, то ничего не думаю?

— Не совсем. Когда вы молчите, я надеюсь, тоже думаете, — ирония спасёт мир.

Я замолчала. В голове мелькнула какая-та мысль, и небольшим усилием воли с моей стороны она обрела форму вопроса:

— Скажите, а как вы думаете? Ну, вот мысль… она у вас в виде картинки, либо как фраза… что-то я сама запуталась…

На этот раз задумалась она, а я всё пыталась найти более точную формулировку.

— Знаете, мне всегда казалось, что люди думают на нескольких уровнях. Первый уровень, — я внимательно слушала её, — он лежит на самой поверхности сознания. Именно там мысль думается словами, которые чётко пропечатываются в сознании.