Анна Козлова - Открытие удочки

Это было похоже на какое-то помешательство, но все время, не занятое версткой, читкой полос или вязким придумыванием оригинальных заголовков (когда все впадали в неимоверную тупость), мы говорили о сексе. Возможно, это объяснялось тем, что ни у меня, ни у Валерии — в отношении Юры это было сказать трудно, так как он все тщательно скрывал, — не было постоянных партнеров, и свою долю наслаждений мы вырывали у этой долбаной жизни преимущественно в пьяном бреду, после каких-то вечеринок в общественных местах, а потом месяцами колотились из-за того, что делали это без презервативов.

— У тебя было много мужчин? — спросила меня Валерия, отложив Marie Claire и закуривая длинную сигарету с ментолом.

— Ну, мне хватало, — ответила я, раздумывая над тем, как сократить текст из двадцати страниц до одной.

Юра взволнованно засопел в углу, где безуспешно пытался понять, внес ли верстальщик его правку.

— Я читала, — продолжала Валерия, и я могла поклясться, что она вычитала это только что, — что женщина, у которой было более двадцати продолжительных отношений с различными партнерами, начинает воспринимать разнообразие как образ жизни и уже не способна к браку.

— Почему? — осведомилась я.

— Она уже не считает брак естественным финалом отношений, — с готовностью ответила Валерия. — В ее сознании ценность постоянства нивелируется, и часто она бессознательно стремится прервать очередную связь, чтобы завести новую.

— И что же с этим делать? — Я по очереди перечеркнула страницы со второй по двадцатую и уставилась на Валерию.

— Нужно менять свой эмоциональный настрой, — сказала она. — И учиться видеть ценность в конкретном мужчине, а не в сексе.

— Мне кажется, дело в другом, — вмешался Юра, доставая сигарету из мятой пачки, — просто такая женщина ориентируется на мужчин одного типа, тех, кто не склонен к серьезным отношениям, в толпе она видит только их, а все прочие, за кого она, может быть, и могла бы выйти замуж, кажутся ей совершенно недостойными внимания.

— Интересно, — я тоже закурила, — а все эти мужчины, они тоже видят в толпе только эту женщину и не уделяют внимания тем, на ком могли бы жениться?

— Наверное, да, — сказала Валерия, подумав. — Какой-то замкнутый круг.

Некоторое время все молча дымили и размышляли над этой безвыходной ситуацией.

— Но вот кого я вообще не понимаю, — вдруг резко переключился Юра, — так это тех женщин, которые занимаются проституцией. Как можно делать это с кем попало? По-моему, они просто ищут легкий путь, потому что я просто не представляю себе ситуацию, при которой нельзя заработать другим способом.

— Да! — воскликнула Валерия.

— А ты-то сам ходил к проституткам? — спросила я.

Юра почему-то не ответил, и все посмотрели на меня, ожидая взвешенного суждения на эту донельзя актуальную во время рабочего дня тему.

— Все женщины до единой занимаются проституцией, — заявила я. — Все мыслят свое тело исключительно в денежном эквиваленте, и мне кажется, сам брак между мужчиной и женщиной, когда недвусмысленно указывается на то, что один должен содержать другого, является апофеозом проституции. Ведь, — я решительно замахала руками, видя, что они оба готовы мне возражать, — так называемая патриархальная семья, о разрушении которой теперь так горюют, ничем, в сущности, не отличается от борделя, где за еду, кров и побрякушки женщина расплачивается в постели, но при этом искренне полагает, что так ей повелел Господь. Что же касается внебрачного секса, то покажите мне женщину (не нимфоманку), которая будет спать с мужчиной, если предварительно он не отвел ее в ресторан, в кино и не подарил ей хотя бы брелок для ключей. Разве многие женщины не идут в рестораны с теми, кто им совершенно не нравится, но у кого есть деньги? Так не мудрее ли и, главное, не честнее ли просто взять эти деньги и дать мужчине то, во имя чего он их готов тратить, а не спать за ресторанную жратву, сжав зубы и делая вид, что ты влюблена до беспамятства?

— Но ведь этим ты приравниваешь чувства людей к товарно-денежным отношениям капитализма, — взволнованно сказал Юра и закурил новую сигарету. — Ведь тело — вместилище души, и что же должно происходить с душой, когда оно становится товаром?

— А что происходит с душами тех, кого, как товар, выдают замуж родители и у кого уже нет шанса просто встать, одеться и уйти, кто до старости обречен видеть перед собой ненавистную рожу?

— Или тех, — поддержала меня Валерия, решительно захлопнув Marie Claire, — кого брак лишил возможности самореализации и кто вынужден терпеть скотское отношение к себе из-за детей? Вспомни леди Ди! Если даже с такой женщиной тупой и бездуховный мужчина обращался как с половой тряпкой, то о чем мы можем говорить применительно к среднестатистическому российскому браку?