Анатолий Тосс - Фантазии мужчины средних лет

Вообще, если воспринимать жизнь творчески, 16-полье – не преграда для настоящего художника, а наоборот, возможность для еще более полного самовыражения. Выйти за границы конкретного, узкого, стать и психом, и буравчиком, и придурком, и даже релятивистом – всеми одновременно… Да, я не оговорился, и релятивистом в том числе. И при этом оставаться мужиком – вот задача истинного творца».

Где-то я уже читал подобное, – подумал я, – и про аудиторию, и про выход за рамки, про настоящего художника. Похоже, независимо от количества полов в мире, тематика не особенно меняется. Впрочем, про князя Мышкина подмечено метко, я никогда в таком неожиданном ракурсе о нем не думал.

Я перевернул страницу. На целом развороте была размещена яркая реклама: «Любая механика требует профилактики – Виагра по самым низким ценам!» – прошивали разворот красочные, наборные буквы. А потом ниже: «Смазывай, чтобы не заржавело». Я поморщился: как-то после рассуждений об искусстве и творчестве – слишком резкий переход.

Я подошел к большому торговому центру, здесь уж наверняка должен был находиться телефон-автомат. И действительно, я нашел его на первом этаже, чуть правее входа в магазин игрушек. Интересно бы посмотреть: в какие игры играют многопольные дети? – подумал я. В те же, привычные, в какие я играл, или у них для каждого пола свои игрушки. У нас ведь тоже куклы были для девочек, пистолеты и машинки – для мальчиков. Впрочем, времени на магазин сейчас не оставалось. Как-нибудь в другой раз, решил я.

Я пошел к телефону, вставил в прорезь карточку, набрал Сашин номер, я помнил его по памяти. Вскоре в трубке раздался его жизнерадостный голос с характерной неброской хрипотцой. Я сразу узнал его: конечно, этот голос никому другому принадлежать не мог, только ветреному, неразборчивому в связях, любимчику женщин Сане Рейну.

– Привет, Сань, – проговорил я на правах старого товарища. – Как дела, старикашка? Как поживаешь?

Небольшая пауза в ответ, потом немного неуверенное:

– Чего-то я с ходу не врубаюсь. Не узнаю. Ты кто?

– Иван. Иван Гольдин, – представился я. Хотя в принципе мог и не представляться, обычно он меня узнавал по голосу так же безошибочно, как и я его.

– Иван? Какой Иван? Мы знакомы?

Вот я и попал впросак. Оказывается, он меня не знает. Выходит, он не перемещался вместе со мной, он всегда здесь находился. И при этом был все тем же Саней Рейном, с той же самой кинематографической профессией, с тем же самым голосом, даже с тем же номером телефона. Впрочем, времени для рассуждений у меня не оставалось, надо было выпутываться из создавшейся деликатной ситуации.

– Мы знакомы, но заочно, – сделал я первый обманный ход. – Я редактор журнала «Мужское Братство». Мы только что поместили интервью с вами, я его прочитал и хотел бы с вами встретиться.

– Зачем? – В Санином голосе по-прежнему звучала настороженность.

– Понимаете, мне очень понравились ваши мысли. Рассуждения об искусстве, о кинематографе, о выборе аудитории, о том, что художник не должен от нее зависеть, не должен идти на поводу… Глубоко вы проникли в тему. Вот я читаю и думаю: а не устроить ли нам целую серию интервью, скажем, на двенадцать номеров? Чтобы вы имели возможность поговорить не только о творчестве, а рассмотреть и другие аспекты нашей жизни. Уверен, читателю «Мужского Братства» будет интересно. А тиражи нашего журнала, как вы знаете, растут как на дрожжах. Всех интересует наш мужицкий взгляд на жизнь.

Саша молчал, не возражал, и я подвел черту:

– Обычно интервью журналисты проводят, а затем материалы для меня готовят. Но у нас проект непростой: передать ваше мировоззрение, ваше видение мира требует большего, чем просто вопросы задавать. Поэтому я и думаю, а не взяться ли мне самому.

– Значит, на двенадцать номеров, говорите, – повторил за мной Рейн уже успокоенным голосом. – Что же, это интересно. И когда начнем?

– Да хоть сейчас. Чего тянуть. Я могу подъехать к вам в течение получаса. Сядем где-нибудь в кафе, побеседуем. А через три дня я вам материалы передам для вычитки.

– Прямо сейчас? – повторил за мной Саня. – Вообще-то у меня дела, встреча. Ну, хорошо, я смогу ее перенести ради такого дела. Знаете «Кофеманию» у Консерватории? Давайте в ней через сорок минут.

Конечно, я знал «Кофеманию». Мы в ней сиживали с Саней не раз в двупольном нашем мире, рассматривая всяких гламурных девушек, которые туда по вечерам залетали. Некоторые из них оказывались ближе к ночи в постели все того же Саши Рейна.