Ариадна Борисова - Манечка, или Не спешите похудеть

Лерка нарисовался почти сразу же, едва за Николаем закрылась дверь. Под лестницей, наверное, прятался. Развязно осведомился, раскидывая грязные ботинки:

— Как женишок, мамуля?

…Это была первая пощечина в жизни сына. И в моей. Дернувшись, Лерка уставился на меня, будто не веря. Вместе с ударенной покраснела и вторая щека.

Дальше было то, чего я никак не ждала. Мне не прилетело обратно. Сын не заругался матом, не хлопнул дверью, уходя навсегда. Он просто сел на пол и разревелся, как маленький.

Роза Федоровна птичкой запрыгала вокруг, запричитала, не зная, что делать: «Мальчик, мальчик…» Только тогда я, невнимательная, эгоистичная мамаша, по макушку утопшая в личных переживаниях, заметила под носом у мальчика пробивающиеся усы.

Я присела с ним рядом и обняла — кажется, опять-таки в первый раз в его тинейджерской жизни.

— Прости.

— Мам, это я дурак, — прорыдал Лерка. — Хочешь, я отца убью?

— Не надо. Пусть живет…

— Ну да, пусть живет, у него же теперь будет другой сын, есть для кого жить…

— А у тебя будет братишка.

— На фиг он мне нужен…

— Это не он тебе, это ты ему нужен — старший брат.

— Мамуль, ну что ты говоришь! Нам и так хорошо… И никого не надо, правда?

— Правда, — сказала я.

И запнулась.

Лерка насторожился. Но мне удалось незаметно перевести опасный разговор в другую плоскость: перешли на Леркиных одноклассниц, на Нинку первую и Нинку вторую — шалаву. Сын сказал — она раньше приходила к Светке, и он с ней в «города-реки» играл всего каких-то четыре года назад. А я Нинку девочкой и не помню.

Давно мы с сыном не болтали так хорошо и долго. До часу ночи просидели в прихожке на полу, аж спина затекла. А Роза Федоровна (я знаю) подслушивала, томясь от ревности у дверей зала, закутанная в шаль поверх пижамы.

Я легла и только задремала, как старуха гаркнула:

— Если он тебе не понравился, так и скажи!

— Кто? — спросонья, я не поняла, о ком речь.

— Сын Веры Васильевны.

— Боже ж ты мой, да забыла я его уже…

— Значит, не понравился… А знаешь, — оживилась бабка, — сын Галины Анатольевны, Иннокентий его зовут, очень хороший человек.

— Искренне рада за Галину Анатольевну-а-а-у…

Я не смогла сдержать громкий зевок и от лени сплагиатничала Светкино:

— Вы, Роза Федоровна, как бомбардировщик налетаете и спать не даете…

Утром все было как всегда. Настолько как всегда, что мне захотелось плакать. Лерка в кухне коротко кивнул вместо приветствия. Уткнувшись в ярко размалеванный журнал, он нечеловеческими кусками поглощал приготовленные бабкой бутерброды. Роза Федоровна размешивала серебряной ложечкой кофе и, сидя сбоку, с обожанием смотрела на правнука.

— Иришк, — перевела она млеющий взор на анонс на обложке. — Что такое «термоядерный адюльтер»? Почему термоядерный?

— М-м-м…

— Не слышу, скажи громче!

— Зачем вы ко мне с дурацкими вопросами лезете? — вспылила я, мгновенно вспомнив, кто кому кто. — У внука своего спрашивайте!

— У какого внука? — прикинулась слабоумной Роза Федоровна.

— У блудливого!

Лерка гнусно захихикал и улизнул в комнату. Я оглушительно чихнула и пошла-поехала, остановилась где-то на десятом «апчхи», — многозалповый чих обычно случается со мной от расстройства.

Бабка подсела ближе, сунула под нос салфетку.

— Будь здорова, Ириша… Думаешь, не понимаю? Думаешь, я через это не прошла? Сволочь Вовка. Плюнь на него. Плюнь — и разотри! Я — за тебя. Не потому, что у тебя живу… Ты скажи — я к дочери уеду, если хочешь… Только я ж к тебе привыкла, как к родной, и счастья тебе хочу… Я же, Ириша, теперь не могу без тебя!

Так я услышала самое странное в моей жизни признание в любви.

…Вот и все.

Внучке вчера исполнился годик. Я, с одной стороны, бабушка, с другой — свободная незамужняя дама, сама себе руль и ветрила. И этим дорожу. С отпускных купила шубу. Правда, не норковую — каракулевую и с рук, но почти совсем не ношенную. Летом родился брат моих детей, дядя моей внучки, сын моего бывшего мужа, внук бывшей свекрови, новый правнук нашей бабки, а мне никто.

На Вовку я плюнула по совету Розы Федоровны. Прямо в лицо, когда случайно встретила в автобусе. Наслаждение получила термоядерное! Жаль, людей было мало.

Время от времени к нам в гости приходит сантехник Николай с неизменной бутылкой «Мукузани». Сын Галины Анатольевны, хороший человек Иннокентий, помог нам с ремонтом. Один коллега недавно сделал мне предложение. Но он тоже разведенный, и я еще посмотрю. И потом, как я объясню ему Розу Федоровну? Ведь не поймет!