Цянь Чжуншу - Осажденная крепость

С наступлением зимы нас переселили в построенные нами самими дома. Военно-пропагандистский отряд [176] Военно-пропагандистские отряды — группы военнослужащих, направлявшиеся в «школы кадров» для руководства «работой по перевоспитанию». решил дать нам возможность как следует встретить Новый год и вкусно поесть, чтобы отвлечь от тоски по родному дому.

Институт зарубежной литературы в свое время выделился из Института литературы, где работали «старики» некоторых женщин из нашей роты («стариками» мы звали своих мужей, независимо от возраста). Командование нашей роты разрешило пригласить их на новогодний ужин. Мастера кулинарного дела из нашей столовой продемонстрировали все, на что способны: стол украшали копченая рыба, маринованная курица, свинина в красном соусе и говядина с острой подливкой. Хороши были и овощные салаты. Чжуншу пировал вместе с нашей командой овощеводов. Мне вспомнилось, что, когда Чжуншу исполнилось шестьдесят, мы решили заодно отметить и мое шестидесятилетие по старому способу подсчета возраста [177] В старом Китае ребенку к моменту рождения уже считался год. . Но нам на двоих досталась лишь коробка куриных консервов. Да и то я считалась в отпуске и потому получала пищу лишь два раза в день, в другие часы, нежели муж. А сейчас была и отличная еда, и хорошее вино; даже мы, непьющие, чувствовали себя навеселе наравне с другими.

После трапезы я пошла проводить Чжуншу, но на полпути — у того моста, с которого в речку свалился трактор, — он велел мне идти обратно. Я не послушалась: недавно прошел снегопад, дорожки замело, и близорукий Чжуншу мог заблудиться (он никогда не мог запомнить дороги).

Снежная пелена застлала все кругом. Я шла, стараясь запоминать любые приметы — группы деревьев, кустарник, расположение ветвей, наклоны и подъемы, — которые помогли бы на обратном пути не сбиться с дороги и не попасть в присыпанные снегом полные грязи канавы.

В комнате Чжуншу уже светила лампа. Чтобы не опоздать к отбою, я поспешила распрощаться. Один молодой человек вызвался проводить меня, но мне стало жалко заставлять его в новогодний вечер покидать теплую комнату, и я сказала, что сама найду дорогу. А начавшего беспокоиться Чжуншу успокоила — мол, у меня с собой хороший ручной фонарик, да и путь знакомый. На самом деле я обычно ходила совсем другой дорогой, через дамбу. Кроме того, сюда мы шли на свет, а теперь мне предстояло идти среди полной темноты. Чжуншу все же вышел со мной, но через несколько шагов я убедила его вернуться.

Прежде всего мне предстояло определить направление, которому я должна была следовать, а это, по мнению многих, дается женщинам с трудом. В какой-то книге, помнится, есть фраза: женщины и куры, выйдя за ворота, сразу теряют дорогу. Может, это и звучит оскорблением по отношению к женскому полу, но я-то уж точно отношусь к тем животным, у которых не развита способность к ориентации. Со мной часто бывает как с тем поэтом, что писал: «Покинул я город, поехал на юг — на севере вдруг очутился». Чжуншу не может запомнить дороги, но с его помощью я могу хотя бы разобраться, где восток, где запад. Сейчас мне нужно было сделать это самой.

Я помнила, что следовало сначала идти на юго-запад, потом вдоль леса на запад, около группы деревьев свернуть на юг и потом идти прямо через мост. Но стоило мне отойти от освещенного окна, как воцарилась тьма. Беззвездное небо, белая земля, различимые лишь с помощью фонаря очертания деревьев. Я подождала, пока глаза привыкнут к темноте, но это не помогло — продолжение тропинки я так и не нашла. Мелькнула было мысль вернуться и позвать сопровождающего, но я опять пожалела человека, тем более что в такой темноте он вряд ли смог бы помочь.

В надежде, что по выходе из дому я взяла правильный курс, я очертя голову шагнула в царство тьмы. Боясь углубиться в лес, я стала забирать влево. Под покровом снега таилась незамерзшая грязь, но в ней часто попадались опавшие ветки, пучки травы, обрывки веревок, поэтому идти было не так скользко. Через некоторое время я обернулась — освещенных окон уже не было видно. Вдруг я ощутила под ногой пустоту и, понятно, перепугалась. Но в следующую секунду испуг сменился радостью — я догадалась, что попала в довольно широкую канаву, проходившую рядом с дорогой. Найдя удобное место, я выбралась из канавы и смело зашагала по знакомой дороге.

Теперь главное было не пропустить поворот на юг, чтобы не попасть в деревню, расположенную за «центральной усадьбой». Но сейчас я не могла разглядеть ни одного из тех ориентиров, которые так старательно запоминала по пути сюда: стволы деревьев еще угадывались, но ветвей не было видно совсем. Самое опасное было пропустить мост — за ним начинались поля, в которых я могла пробродить до утра. Поэтому я свернула к первой же замеченной мною группе деревьев. Пройдя несколько шагов, я обнаружила вокруг себя сухие стебли гаоляна, но упрямо продолжала идти на юг. Рано или поздно должна была попасться речка, а на ней рано или поздно встретиться и мост.