Дуги Бримсон - Крылья воробья

— Ну, в те времена, а произошло это в середине пятидесятых, «Юнайтед» был в трудном положении. Ведь только пару лет спустя мы помогли основать четвертый дивизион…

— В пятьдесят восьмом году, — вставил Роб автоматически.

Джейн испустила вздох мученицы.

— Точно! — продолжал Мик, игнорируя невестку, к которой никогда не испытывал симпатии из-за ее нелюбви к футболу. — Так вот, твой дед водил нас с Артуром на футбол с тех самых пор, как вернулся с войны, но Артур вечно ныл на играх — то ему было холодно, то жарко, то скучно. Однако в те годы дети делали то, что им было сказано, а иначе получали трепку.

— Не хочу никого задеть, — произнесла Джейн, очень надеясь на то, что достигнет своими словами обратного эффекта, — но пока не вижу никакого смысла в том, что услышала.

— Когда мы повзрослели, — продолжил Мик, кинув на невестку яростный взгляд, — Артур стал еще невыносимее. Они с отцом вечно ругались из-за чего-то. Потом он ушел в армию. А когда вернулся через два года, вот тогда-то все и произошло.

Роб тревожно задышал:

— Что — все?

Мик со вздохом отвернулся к окну.

— Артур заявил мне и твоему деду, что он… Мне даже не сказать этого.

— Можете не говорить, — насмешливо прищурилась Джейн. — Он признался, что голубой.

— Если бы, — ответил Мик. — Все было гораздо хуже. Нет, он выкинул такое, что довело нашего отца до умопомрачения, причем сделал это специально. Артур стал болеть за «Сити».

— Господи, — прошептал Роб побелевшими губами. — Вот дед, наверное, взбесился.

— Ага. Вышвырнул Артура из дома, а мне и твоей бабушке запретил даже имя его упоминать.

— Так когда это было?

— В пятьдесят втором, — сказал Мик, принимаясь скручивать новую сигарету. — Некоторое время Артур околачивался неподалеку, но старик и слышать о нем не хотел. В конце концов Артур нашел работу в Шеффилде и переехал туда.

— И больше ты его не видел? — спросил Роб.

— Да нет, встречались потом несколько раз. Мы с матерью поддерживали с ним связь потихоньку от отца, да только с Артуром невозможно было разговаривать: он вечно болтал о том, какая замечательная их команда, и поносил «Юнайтед». Ну, ты знаешь это вражье племя. И раньше они были такими же засранцами, как сейчас. В конце концов я тоже перестал с ним общаться. Думаю, твоя бабушка все-таки ездила к Артуру иногда, но после ее смерти…

— И когда вы видели его в последний раз? — спросила Джейн, но не потому что ее это интересовало, а из желания подвести этот бессмысленный, с точки зрения Джейн, разговор к завершению.

— Я же говорил — в шестьдесят первом году. Когда родился ты. — Мик кивнул на Роба. — И этот наглец заявился в роддом с подарком для тебя — притащил слюнявчик, на котором был логотип паршивого «Сити». Думал, что это очень смешно.

Роб опять вздохнул. По крайней мере, он все же встречался с дядей, хоть и было ему от роду день или два. Но опять же, что за человек был этот Артур, раз пытался надеть на беспомощного младенца слюнявчик с гнусным логотипом?

— И ты не в курсе, что с ним было потом?

— Нe-а. Кроме того, что теперь он помер, ничего не знаю. — Мик закончил сворачивать самокрутку, но не закурил ее, а убрал в старую помятую банку из-под виргинского табака, которую держал при себе с незапамятных времен — всегда, сколько помнил Роб. Закрыв с щелчком крышку на банке, отец посмотрел на Роба и печально развел руками: — Что тут поделаешь, а?

Джейн наблюдала за ними скептически, но на этот раз от комментариев воздержалась. Пусть она ненавидит футбол, недолюбливает свекра и не испытывает горячей любви к мужу, но даже ей было очевидно, что им обоим больно, правда причины у каждого были свои. Любые насмешки в данном случае были непростительны, и Джейн сама пожалела бы, если бы не сдержалась. Поэтому она оставила мужчин собираться с мыслями, а сама отправилась на кухню приготовить чай.

Когда Джейн вернулась, они уже снова обрели дар речи. Она услышала, как Мик сказал: «Хорошо, что помер один из них, а не один из наших», — и поняла, что какие бы чувства ни испытывали ее муж и свекор к усопшему родственнику, от них уже не осталось и следа. Потому и Джейн без угрызений совести вернулась к своей обычной язвительности.

Через несколько минут все трое уже сидели в машине Роба, державшей курс на Шеффилд, а чашки с дымящимся чаем остались стоять нетронутыми на столе в гостиной Мика Купера.

Ли Ингланд сел и сцепил пальцы рук, пытаясь справиться с волнением. Момент, к которому он готовился уже целый год, почти наступил. Каждый слог в предстоящей речи адвоката отрепетирован и отточен, каждая реплика скрупулезно взвешена, каждая драматичная пауза тщательно вымерена. Ему требовались только правильные вопросы со стороны Роба, заданные в нужный момент, — тогда все будет просто идеально.