Жан-Мишель Генассия - Клуб неисправимых оптимистов

— Прекрати! Ты что, совсем рехнулся?

Мне удалось отогнать Игоря от Саши метра на два, но я с трудом удерживал его на месте, потому что никто и не подумал прийти мне на помощь. Игорь орал, что убьет Сашу, и отталкивал меня. Я ударил его кулаком в солнечное сплетение. Изо всех сил. Он изумился. Стоял смотрел на меня потрясенно-недоверчивым взглядом и хватал ртом воздух, а потом отступил назад, держась руками за живот. Я встал на колени рядом с Сашей. Его лицо было в крови, в сознание он так и не пришел. У входа в «Бальто» разгорался скандал — Мадлен не давала Игорю войти.

— Вон! — кричала она. — Убирайтесь немедленно!

Она повернулась к Патрику Бонне:

— Этот негодяй больше не переступит порог заведения, таково непременное условие нашего договора!

— Я не желаю тебя здесь видеть! — грозным тоном произнес Патрик, нацелив на Игоря указательный палец. — Появишься — пеняй на себя.

Игорь пошел к площади Данфер-Рошро. Саша тихо стонал. Я отер ему кровь со лба носовым платком. Подошли Мадлен и Жаки.

— Нужно вызвать полицию и «скорую», — сказала Мадлен.

— Нет! — из последних сил прохрипел Саша и с трудом поднялся. Выглядел он устрашающе: лицо опухло, глаз заплыл, нос был свернут на сторону, губа треснула, кровь не останавливалась. — Отведите меня в больницу, что за углом. Быстро!

Он положил руку мне на плечо, и мы тронулись в путь. Саша был очень слаб, с трудом волочил ноги, и я все время боялся, что он упадет, а поднять его мне уже не удастся. Это были самые трудные триста метров в моей жизни. Прохожие расступались и смотрели на нас как на зачумленных. Саша дышал тяжело, в груди у него булькало. Я был весь перепачкан его кровью. На бульваре Пор-Руаяль силы у Саши закончились, он начал оседать на землю, но тут мне на помощь пришел постовой полицейский, и мы дотащили его до приемного отделения скорой помощи больницы «Кошен». Два санитара положили Сашу на каталку.

— Что с вами стряслось? — спросил тот, что постарше.

— Упал с лестницы, — слабым голосом произнес Саша.

Санитар недоверчиво скривился:

— Сейчас позову дежурного интерна.

— Ничего им не говорите, Мишель. Вы нашли меня на улице. Мы не знакомы.

— Как скажете, Саша.

— Так будет лучше. Пусть меня подлатают, но не оперируют.

— Давайте дождемся врача и послушаем, что он скажет.

Появился человек в белом халате, бросил на меня недовольный взгляд и начал ощупывать больного. Саша вскрикнул от боли. Врач осторожно, как слепец, обследовал каждый сантиметр кожи на лице своего пациента.

— Я не хочу операции!

— Успокойтесь, мсье, для начала мы сделаем снимок, это не больно.

Санитар увез каталку, и я сел, почувствовав, что устал до рвоты и могу упасть. Полицейские и пожарные то и дело доставляли в отделение искалеченных, окровавленных людей и отправлялись нести службу дальше, оставляя после себя запах страха. Так пахнут те, кого Судьба решила пощадить, но напугала, показав чужую смерть или боль. Четыре года назад я вот так же сидел в приемном отделении и сходил с ума, не зная, откачают Сесиль или нет. Где она сейчас? Думает ли иногда обо мне? Как бы я хотел, чтобы она оказалась сейчас рядом и взяла меня за руку! Увидимся ли мы когда-нибудь снова? Может, ее тогда лечил тот же врач, который занимается сейчас Сашей? Камилла наверняка сказала бы, что это знак свыше, что я должен был тут оказаться, ибо так хотели звезды. Будь она здесь, я бы крикнул ей в лицо, что никакого предназначения не существует. Просто я живу в этом проклятом квартале и с моими друзьями все время что-то случается. Я расплакался. Как ребенок. Или как дурак. Единственным преимуществом пребывания в этой юдоли скорби было полное равнодушие людей друг к другу.

Я снова увидел Сашу примерно через час. На него надели зеленую пижаму и накрыли серым одеялом. Каталку поставили в коридоре, и мне все время приходилось отодвигать ее, чтобы дать проехать другим пациентам.

— Что они сказали?

— Отвернитесь от меня и не дергайтесь.

Сашино лицо очистили от крови и промыли раствором арники. Он попытался сесть, но боль в избитом теле оказалась слишком сильной. Дышал Саша коротко и затрудненно, голос звучал гортанно.

— Я должен отсюда уйти, Мишель. И вы мне поможете.

— Нельзя этого делать!

— Они не имеют права держать меня тут против моей воли.

— Вы даже идти не можете! Что вы собираетесь делать?

— Я не хочу здесь оставаться. Хочу уйти.

Он схватил меня за руку, притянул к себе с неожиданной для его состояния силой, попытался подняться, но не смог. Боль была такой сильной, что он заскрипел зубами, чтобы сдержать крик. Санитар отвез каталку в палату, где нас ждал врач. Он рассматривал на экране Сашины снимки: