Жан-Мишель Генассия - Клуб неисправимых оптимистов

В субботу в полдень я сказал маме, что хочу ей кое-что показать. Она вошла, на мгновение застыла, онемев от возмущения, а потом взорвалась. заявила, что я изуродовал комнату, и приказала немедленно все снять. Я отказался. Мы сами не заметили, как разговор перешел на повышенные тона. Я заорал, что не желаю оставаться в этом доме, что она меня угнетает и я буду жить с отцом. Мама расхохоталась мне в лицо:

— Хотеть-то ты можешь, но вот в чем загвоздка: у твоего отца нет денег даже на билет до Парижа. Ты глубоко заблуждаешься, если думаешь, что он сможет тебя содержать. Пока живешь в этом доме, будешь делать то, что я говорю. Ты научишься подчиняться! Здесь командую я — нравится тебе это или нет. Немедленно сними эту гадость!

Я не шевельнулся, и мама начала срывать фотографии со стен. Я не хотел, чтобы она прикасалась к снимкам Сесиль, и закричал:

— Перестань, я сам!

Вернувшись после каникул из Бретани, я захандрил. Отправился к Саше, чтобы пригласить его в «Синематеку», он не смог — был завален работой, и я пошел один. Показывали индийский фильм, дублированный на английский. История старого разорившегося адвоката, решившего на последние деньги устроить для себя частный концерт. На выходе со мной произошел несчастный случай. Внезапный, непредсказуемый. Я был свято уверен, что ничего подобного со мной случиться не может, что ангел-хранитель защитит меня. Перелистывая книгу в поисках места, на котором остановился, я успел сделать всего несколько шагов по улице Ульм, и тут в меня кто-то врезался. Я рухнул как подкошенный, не понимая, что случилось. Боль была адская. Я ударился головой. Прошло несколько долгих мгновений, я встряхнулся, собрался с силами. И увидел ее. Она терла лоб под кудрявыми волосами, и вид у нее был совершенно потерянный. Мы напоминали двух путешественников, встретившихся на необитаемом острове. Она была в джинсах и теннисных тапочках и держала в руках «Утро магов», [165] «Утро магов» (1960) — книга Жака Бержье и Луи Повеля. а я — «Здравствуй, грусть!». [166] «Здравствуй, грусть!» (1954) — повесть Франсуазы Саган. У меня не было никаких шансов.

У каждой любовной истории свой пролог. Наша началась, как немой фильм. Несколько минут мы смотрели друг на друга, пытаясь понять, что случилось. Вокруг, на уровне тротуара, гудел мир. Выходящие из «Синематеки» зрители перешагивали через нас. Испуг постепенно проходил, хотя сердца все еще бились слишком сильно. Было больно, но нам хотелось смеяться. В иной ситуации можно было воскликнуть: «Ну ты и болван!» — разнервничаться, начать ругаться, упрекать: «Смотрите, куда идете!» — совсем как в метро миллион раз на дню. Рядом остановились люди. Мы переглядывались, слышали обрывки фраз — они обсуждали роль музыки как конструктивного элемента в драматургии индийского кино. Одни авторитетно заявляли, что музыка должна служить фоном для изобразительного ряда, другие называли ее неотъемлемой частью любой картины. Мы расхохотались. Смех заменил визитные карточки.

— Что читаешь?

Я показал ей обложку.

— Интересная книга?

— Ничего.

— А мой отец называет ее образцом слащавой глупости.

— Смотрела «Набережную туманов» Карне?

— По телевизору.

— Там есть сцена, когда Габен приходит в портовый кабак и встречает там ясновидящего художника, его играет Ле Виган. [167] Робер Ле Виган (1900–1972) — французский киноактер. «Я помимо своей воли пишу тайную суть вещей. Для меня любой пловец — утопленник» . Помнишь?

— Честно говоря, нет.

— Саган работает так же. Она вроде бы описывает мелкие события, светские пустячки. Если не вдумываться, этот роман покажется дамской штучкой. Все дело в том, что она тоже описывает скрытую от глаз сущность человеческих отношений. Все ее книги — настоящие любовные истории. Вообще-то, это не мой жанр, меня навела библиотекарша. Я всегда начинаю с первого романа писателя и читаю все по порядку.

— Забавно, я тоже. Кого ты уже прочел?

— У меня только-только закончился «греческий» период. Читал Казандзакиса. Все, что есть на французском… Потрясающий автор, но сложный. Вот и захотелось отвлечься чем-нибудь полегче. А ты что читаешь?

— В основном американских писателей.

Она улыбнулась. Я никогда не видел такой потрясающей улыбки. Книги американских писателей в библиотеке Кристианы стояли на стеллажах, куда я еще не заглядывал. Ничего, успеется, сначала нужно дочитать Саган.