Санджай Гупта - Тяжелый понедельник

Потом она подумала о Макманусе. Представила его в роли отца, и в этот момент в дверь постучали.

— У тебя не горят уши? Я только что думала о тебе.

— В самом деле? Я всегда думал, что уши горят у тех, о ком говорят, а не думают.

— Не верь всему, что пишут в «Архиве внутренней медицины».

— Вероятно, ты нашла хирургическое решение проблемы — например, резекцию пылающих ушей?

— Очень смешно.

— Умолкаю. Но я пришел сюда не за этим. Ты не хочешь сегодня отпраздновать свое назначение в узком кругу, у меня дома?

— Звучит заманчиво, — ответила Сидни, отметив слова «у меня дома». Их отношения вступали в новую фазу, и она вовсе не собиралась этому противиться.

Собравшись уходить, Макманус задержался возле фотографии на полке. Сидни и Хутен. На фото они стояли, как близнецы. В одинаковых позах.

— Откуда эта фотография?

— Я не знаю.

— Похоже, что он специально оставил ее здесь.

— Да, я даже в этом уверена. Но откуда он мог знать, что я займу его место? — Голос ее предательски дрогнул.

Наступает новая эра больницы Челси. На компьютере она напечатала повестку дня: «Ошибки в выборе места трепанации черепа при черепно-мозговых травмах». Потом подошла к пульту и отправила сообщение на пейджеры всех сотрудников: «311.6».

Был четверг, но Сун Пак решил взять выходной. Пусть резиденты поварятся в собственном соку. Химиотерапия не доставляла ему особых хлопот. Он не уставал и не чувствовал тошноты. Просто сегодня ему захотелось остаться дома. У дочек начались каникулы, и Пак решил побыть с ними. Стоял необычайно теплый для декабря день. На термометре было около двадцати градусов тепла. Девочки убежали во двор и принялись самозабвенно крутить пестрые обручи. Сун не переставал удивляться, как им удается беспрерывно и без всяких усилий вращать хула-хуп на узких бедрах.

Дочки заулыбались, видя, что отец наблюдает за ними в окно кухни.

— Папа, смотри! — закричали они.

Еще месяц назад Пак поругал бы их, велел бы заняться чем-нибудь полезным — например, почитать, потренироваться в игре на скрипке и виолончели. Заняться тем, что поможет им в дальнейшей жизни. Тем, что подготовит их к будущему. Но теперь он взял стакан апельсинового сока, вышел на крыльцо, сел на стул и стал просто наблюдать за ними.

Из дома вышел двухлетний сын, решительно направился к сестрам и попытался схватить хула-хуп, который вращала Натали. Девочка остановилась, сняла обруч и отдала его братику. Мальчик несколько секунд внимательно рассматривал незнакомый предмет, а потом надел его на себя через голову.

— Делай так, — сказала Эмили и показала, как крутят обруч. Мальчик отпустил обруч и завилял бедрами. Обруч упал на землю. Девочки засмеялись. Сын попробовал еще раз, и обруч снова упал.

К брату склонилась четырехлетняя Натали. Она надела обруч мальчику на талию и раскрутила его.

— Готово, давай! — крикнула она. Мальчик с невероятно сосредоточенным лицом принялся вращать тазом. Обруч снова упал.

— Я его покрутил! — Радостно кричал ребенок. — Я его покрутил! Пак смотрел на эту сценку и думал, что в жизни иногда случаются вещи, к которым оказываешься не готов. Например, опухоль мозга. Или играющие декабрьским днем во дворе дети. Это были моменты, на которых надо было учиться, их надо было смаковать. Как это по-английски? Он вспомнил свою заветную кассету: «Savor: to taste anf enjoy completely».

По расчетам Тины, ей предстояло ехать почти двадцать четыре часа. Чтобы провести оставшуюся жизнь в Вермонте. Прошло почти четыре месяца с тех пор, как Кей-Си Руби чуть не убил ее. Оказывается, в ту же ночь он напал и на свою подружку — ту самую, которую когда-то спас Виллануэва, до смерти при этом напугав собственного сына.

Благодаря тщательному наблюдению, диуретикам и искусственной вентиляции легких, благодаря месяцам когнитивной и физической реабилитации она теперь восстановилась процентов на пятьдесят от того, что было до болезни. Но зато у нее появилась масса времени для размышлений, и она приняла важные решения.

Она решила, что будет заниматься частной медицинской практикой в Вермонте, где практиковал когда-то ее дед и где сейчас практикует ее «вышедший на покой» отец.

Она будет брать пятьдесят долларов за первый визит — и никаких бухгалтерских документов, никаких счетов, никаких страховых компаний, которые будут диктовать ей, сколько минут тратить на осмотр одного больного и что она должна и чего не должна делать. Многие думают, что Вермонт — это райский уголок, зеленая утопия. На самом деле в Вермонте большинство населения живет от зарплаты до зарплаты и не имеет медицинской страховки. Многие работают без лицензий и налогов, множество поденщиков — и все эти люди нуждаются во врачебной помощи.