Кормилицын Валерий - Излом

В конце августа банк лопнул, похоронив под своими останками владельцев и вкладчиков…

Я увлечённо размышлял обо всём, что творилось вокруг, и искусственно поднимал в душе бурю чувств и подстёгивал эмоции, чтоб отвлечься от смерти сына…

Не раз делал заходы «в народ». Как‑то зашёл в булочную, попытался затеряться в толпе.

— Это ж надо. Живёт в Ленинграде, а на работу в Москву летает… Какие на это командировочные выписывает, – ругалась, поминая недавно застреленную в магазине демократку, худая шустрая бабка, – а мы пенсию вовремя не получаем…

— Что пенсия?.. В школах у детей обмороки голодные. У меня внучка сознание потеряла. На каникулы её взяла, она к вечеру и упала. «Головка кружится… Два дня не кушала…»

— Эх и суки эти демократы, – встрял дедок, вот до чего Расею довели… А то плохо нам раньше жилось, так нет, им с привилегиями захотелось побороться. Я всю войну прошёл, персональный пенсионер был, теперь на хлеб с трудом набираю. «Вы работать не хотите!» – кого‑то передразнил он. – Ага! За бесплатно… И то работаем. Моя дочка год уже денег не видит. Сначала Гайдарка вклады отнял, затем Чубайс все заводы, что мы после войны восстановили и на которых всю жизнь проработали, директорам подарил да бандитам.

Не дослушав, тихонько покинул булочную, потому что одет был роскошно, как бандит…

В начале зимы от меня ушла жена. Перебралась в старый дом в Глеб–овраге.

Я даже поразился, как мне стало от этого плохо, хотя давно считал, что разлюбил её. Не любил, но привык! Привык, как к воздуху.

«Любовь проходит, а привычка остаётся, – думал я. – Разве можно жить без воздуха?»

Несколько раз приезжал к ней, просил вернуться обратно, но она не хотела даже говорить на эту тему.

— Возьми тогда хоть шубы, плащи, платья и драгоценности, – предлагал ей.

— Мне от тебя ничего не нужно, – отвечала она. – Если бросишь свою корпорацию, тогда приходи. Как ты не поймёшь, что нашего сына убили деньги.

«Вот те раз… Как же я брошу своё дело? Это моя жизнь. И при чём тут деньги? Сына убили чёрные и русские мафиозы».

Семнадцатого декабря она устроилась на работу. Число запомнил потому, что в этот день Англия и США нанесли воздушный удар по Ираку.

На заводе, где услышал об этом, люди поддерживали Ирак и осуждали Америку и её президента. Большой полностью разжижил мои мозги бомбардировкой, словно бомба попала в его прибор, и он не мог сдать изделие контролёру. Я даже стал размышлять. не отправить ли его по среднесдельной в Ирак добровольцем: «Если американский лётчик увидит в прицел его рожу, то точно потеряет сознание и разобъётся, — по дороге домой пытался развеселить себя, — а если даже и не разобьётся, то в дальнейшем руки станут трястись как у Микиса. так что в цель вряд ли попадёт»…

Никогда ещё у меня не было столь грустного Нового года.

Перед праздником встретил лучшего друга Дениса и долго вспоминал с ним их школьные годы.

Новый год встречал один и всю ночь, до утра, крутил по магнитофону «Белую реку» Шевчука – любимую песню моего сына.

В феврале из Москвы приехал Валерий и зашёл ко мне. Жил я опять в трёхкомнатной квартире – чего одному в особняке‑то делать…

Мыслями он весь был в политике и партийных заботах, даже наш развод не произвёл на него впечатления. До самого сна ругал всех и вся. Начал с политэмигранта Собчака, пригласившего защищать свою честь и достоинство адвоката Якубовского, недавно вышедшего из тюрьмы за воровство из музея. Затем перешёл к конституционному суду:

— Два десятка пердунов, забывших о женах, так как спят в обнимку с конституцией, решают вопросы, которые следует выносить на референдум, например, практически отменили смертную казнь. Конституционный суд является самым неконституционным органом Российской Федерации, потому что по некоторым вопросам ставит себя выше президента и Думы.

— Ну да! – поддакивал ему, хотя мне было наплевать на этот самый суд, а хотелось просто общения. – Вспомни решение суда платить прежде налоги, а потом зарплату… насколько знаю, директора по году не дают деньги рабочим, ссылаясь на судебную рекомендацию.

— Так все прокурорские работники больны глаукомой. Никаких нарушений не видят… Что зарплату годами не дают – не видят, что деньги миллиардами за рубеж вывозят – не видят, что разворовываются бюджетные средства – не видят …А болезнь проходит у них, если кто заденет жидов, или потребует свою зарплату и не так акцию протеста проведёт… Тут уж прокуратура начеку.!