Юрий Ампилов - Четвертая экспедиция (сборник)

А вид на Байкал с этого холма открывался изумительный. Справа вдалеке был виден мыс Арал, из-за которого они пришли на «Гранде», а ближе перед ним была та самая длинная галечная коса, отделяющая от Байкала озеро со стоячей прогретой водой, где рыбачили любители и купались «туристы-мерзляки», не решавшиеся окунуться в холодный Байкал. Если смотреть с холма прямо на Байкал перпендикулярно берегу, то напротив, в двух километрах от берега виднелся мыс Хобой – северная оконечность Ольхона. А изредка, в ясную погоду при хорошей видимости можно было различить совсем далеко вершины гор на противоположном берегу Байкала, до которого в этом месте было не меньше 40 километров.

Взглянув на эту торжественную красоту, Владимир вновь почувствовал благоговейный душевный трепет и услышал мысленно первые аккорды своей, еще ненаписанной симфонии. Вот оно, нечто настоящее, непридуманное, неподвластное времени! Миллионы лет Байкал будто смотрит на окружающий мир из земных глубин. Ведь он уже существовал, когда на Земле еще не было и в помине не только разумных людей, но и гигантских ящеров юрского периода. Уже много позже немногочисленные племена бурят со своим первобытным укладом жизни, поселились на его берегах, не досаждая особо мудрому седому Байкалу. Владимир вдруг представил изображение Байкала на карте или на глобусе. Оно очень похоже на полуприкрытый глаз, и ему показалось это очень символичным. Это словно всевидящее око Земли, наблюдающее за жизнью людей, укрыться от которого невозможно. И Владимиру на миг показалось, что это око наблюдает и за ним и видит его насквозь, заглядывает ему в душу и понимает, что в ней творится. Соврать ему невозможно. Он как живой!

– Старина Байкал, я чувствую тебя, – произнес Владимир про себя. – Надеюсь, ты меня понимаешь.

Налетевший тут же порыв ветра и спрятавшееся на миг за облако солнце, наверное, случайно совпали по времени с мыслью Владимира. А может быть, и нет? Может быть, Байкал хмурился, осуждая Владимира за его фальшивую жизнь и ненастоящие чувства? Как бы там ни было, Владимир решил теперь жить в ладу с самим собой и поступать только так, как подсказывает душа и велит сердце.

И озеро, словно успокоившееся от его покаянных мыслей, снова сияло зеркальной гладью воды, а предзакатное солнышко вышло из-за небольшого облачка и садилось за горизонт уже в ясном небе, обещая на завтра хороший теплый день. И Владимир почувствовал, что вслед за первыми аккордами в голове уже стала понемногу складываться основная музыкальная тема симфонии. Она пока была еще очень смутной, но Владимир определенно чувствовал ее приближение.

Ирина и Владимир получили по просторному красивому номеру на втором этаже. Еще в этот момент на базе отдыхало десятка полтора состоятельных туристов.

Алексей вместе с портье помог Ирине и Владимиру занести багаж и сказал:

– Ну что же, с прибытием вас, господа музыканты. Милости просим в наш местный оазис спокойствия и гармонии.

– Как Вы красиво изъясняетесь, – удивилась Ирина.

– А здесь место такое, не терпит фальши и грубости, а тем более сквернословия, – продолжил Алексей. – Уже замечено, что самые заядлые матерщинники здесь начинают нормально разговаривать. Природа перевоспитывает.

– Надо же, прямо сказки какие-то рассказываете, – не поверила Ирина.

– Да вы сами в этом скоро убедитесь, – невозмутимо ответил Алексей. – А сейчас приводите себя в порядок, и примерно через полтора часа встречаемся внизу в ресторане на ужине. Я к вашим услугам.

– Договорились, – ответила Ирина.

– Спасибо Вам, Алексей, за прекрасную дорогу, великолепное угощение и приятную компанию, – поблагодарил его Владимир.

– Не за что, господа. До встречи за ужином, а там обсудим наши планы, – ответил Алексей и пошел вниз к себе в номер.

Когда он скрылся, Ирина, стоя у двери своего номера с ключом, игриво произнесла:

– А у нас сегодня свои планы, правда, мой миленький?

Владимир уже принял внутреннее решение, что жить по совести для него правильнее и легче. Получается, что даже и плодотворнее, потому что миг вдохновения после мнимого диалога с Байкалом его снова посетил в момент внутреннего раскаяния. Но обижать Ирину ему тоже не хотелось. Он ответил:

– Ириша, ты знаешь, я после длинной сегодняшней поездки что-то совсем неважно себя чувствую. Давай отдохнем. Утро вечера мудренее. Я, может быть, и на ужин не пойду. Мы и так в пути чрезмерно ели и пили.