Юрий Ампилов - Четвертая экспедиция (сборник)

– Ну да. Так мы тебе и поверили...

Владимир вышел на балкон, чтобы немного расслабиться и прийти в себя. Теплый июльский день подошел к концу, потянул легкий ветерок, и дышать стало полегче. Балкон выходил во двор, где росло несколько старых деревьев, дававших густую тень. Наступил период отпусков, и москвичи в массовом порядке покинули город, и потому на улицах стало меньше автомобильных пробок, а воздух немного очистился.

Когда-то этот «музыкальный» дом в Каретном ряду принадлежал кооперативу Большого театра, но сейчас после нескольких десятилетий состав жильцов сменился, и мало кто из нынешних обитателей имеет отношение к искусству и музыке. Лишь внуки некоторых бывших знаменитостей удержались от соблазна продать свою недвижимость здесь в центре Москвы, за которую нувориши предлагали серьезные деньги.

Владимир сел в любимое кресло-качалку и погрузился в свои мысли. После многих лет напряженной работы и творческих исканий удача, кажется, снова стала поворачиваться к нему лицом. В юношеском возрасте его считали музыкальным вундеркиндом. Владимир тогда подавал столько надежд, что московский музыкальный мир только и говорил о его даровании. Им восхищалась пресса, и даже строгие музыкальные критики отмечали недюжинные таланты молодого пианиста. Это было неслыханно, но в 15 лет он уже был зачислен на первый курс московской консерватории и поначалу чувствовал себя очень неловко среди сокурсников, которые были на несколько лет старше. Но, как часто бывает, с возрастом этот юношеский успех куда-то пропал. Видимо, когда человек становится взрослым, пусть еще и совсем молодым, окружающие уже не воспринимают хорошую игру и даже виртуозное исполнение, как нечто экстраординарное. Когда эти звуки извлекает из инструмента уже совсем не ребенок, это не пробуждает в душе слушателей дополнительных восторженных эмоций. Да и самого Владимира перестало удовлетворять собственное исполнение некоторых наиболее популярных классических вещей, к которым прикасались в разное время ведущие пианисты мира. Он, скорее всего на подсознательном уровне, почувствовал потребность выразить в музыке именно свои чувства, мысли и ощущения, а не передавать чужие, пусть даже и прекрасные. Возможно, что и по этой причине, Владимир с некоторого времени стал с меньшим вдохновением готовиться к концертам, и это не могло не отразиться на качестве исполнения и на сдержанной реакции публики, от которой крики «браво» можно было уже слышать не так уж часто.

Но своя музыка давалась очень тяжело. То неуловимое, что в собственных мыслях казалось удачным, после переложения на ноты представлялось уже каким-то тяжеловесным и ненастоящим. Хотя некоторые свои небольшие произведения, которые он изредка вставлял в концерты, публикой воспринимались неплохо. Но это бывало совсем не часто.

Владимир мечтал, что когда-то напишет свою симфонию, которую потом будут с благоговением слушать многие поколения, так же, как сейчас мы наслаждаемся бессмертной музыкой Моцарта, Баха, Бетховена, Шопена, Чайковского и многих других великих композиторов. А пока, неудовлетворенный своими произведениями и сложившейся ситуацией, он продолжал «разбрасываться» на музыкальном поприще, закончив еще и курсы на дирижерском факультете и взяв уроки у нескольких знаменитых дирижеров. Потом, пользуясь своей прошлой и еще не совсем забытой славой и связями в музыкальном мире, он стал пробовать себя и в качестве дирижера.

Так кем же он был в свои тридцать с лишним лет: пианистом, дирижером или начинающим композитором? Ответ был таким же неопределенным, как и та жизненная ситуация, в которой Владимир находился последнее время. Что для него было главным: музыка, жена и дочь, друзья, женщины, публика или благосклонность критиков? Ответа на этот вопрос не было, как и не было самоудовлетворения от этой нынешней жизни.

Однако, когда год назад рядом с ним появилась Ирина, все вроде бы пришло в некоторое равновесие. Во всяком случае, музыкальные афиши по всей стране и даже за рубежом снова пестрели его фамилией.

Ирина в детстве не слишком увлекалась классической музыкой, которая казалась ей сложной и скучноватой. Но поскольку росла в музыкальной семье, родители с детства приучали свою дочь к фортепиано. Но потом, убедившись, что вряд ли из их драгоценного ребенка получится пианистка, решили сделать из нее скрипачку, тем более что в этой области конкуренция среди музыкантов была чуть поменьше. Ирина не проявляла излишнего рвения и старания, но все же благодаря усилиям и связям родителей, в конце концов, оказалась среди студентов консерватории. Однажды, будучи первокурсницей, она встретилась с Володей, который был уже на четвертом курсе, но по годам оказался ее сверстником. Он тогда блистал, и в музыкальных кругах был известен не иначе как молодое дарование. Ирине страшно повезло, потому что на одном из первых студенческих концертов он аккомпанировал ей на фортепиано, и они провели несколько репетиций вместе. Ирина тогда всячески строила ему глазки, пытаясь увлечь его, но Володя никак не отреагировал. Похоже, он даже немного раздражался, что тратит на репетиции с этой не слишком старательной первокурсницей свое драгоценное время. Тем не менее, с тех пор на разных вечерах и мероприятиях они общались как старые знакомые. Позднее Ирина еще пару раз делала попытки понравиться перспективному музыканту, но из этого ничего не получилось. Вскоре он женился на какой-то поклоннице и надолго исчез из ее поля зрения.