Дэвид Митчелл - Лужок Черного Лебедя

— Угу, — нажала чуть посильней. — Так что случилось, Тейлор? С тобой, я имею в виду.

— Всякое, — когда она зовет меня «Тейлор», это звучит гораздо интимнее, чем «Джейсон». А я еще слишком сильно робею, чтобы называть ее хоть как-нибудь. — Весь этот год. Слушай, мне не хочется говорить про Броза. В другой раз.

Я стащил с ее запястья плетеный браслет и натянул его себе на руку.

— Ворюга! Заведи свои модные аксессуары.

— Что я и делаю. Это будет первый экземпляр в моей коллекции.

Холли Деблин защемила мои великоватые уши большими и указательными пальцами и подтащила мой рот к своему. Нашего третьего поцелуя хватило на всю песню «Duran Duran» «Planet Earth». Холли Деблин взяла мою руку и направила ее туда, где моя ладонь ощутила удары ее четырнадцатилетнего сердца.

— Здравствуй, Джейсон, — гостиная, освещенная елочной гирляндой и газовым камином, походила на грот Санта-Клауса. Телевизор был выключен. Насколько я мог судить, папа просто сидел в темноте, темной, как черничный мармелад. Но по его голосу я понял, что он знает все про Нила Броза и сплющенный калькулятор. — Ну что, хорошо провел время на дискотеке?

— Неплохо, — никакая дискотека его не интересует. — Как там Оксфорд?

— Оксфорд как Оксфорд. Слушай, Джейсон, нам надо поговорить.

Я повесил куртку на вешалку, зная, что моя песенка спета. «Поговорить» у нас означает, что я сижу, а папа обрушивает на меня громы и молнии. Но, кажется, Холли Деблин перемонтировала схему моей головы.

— Можно я первый?

— Хорошо, — с виду папа был спокоен, но вулканы перед тем, как снести пол-острова, тоже спокойны. — Начинай.

— Мне надо сказать тебе две вещи. Очень серьезные.

— Про одну я, кажется, догадываюсь. Судя по всему, у тебя был большой день в школе.

— Да, это одна из них.

— Мистер Кемпси мне звонил. Рассказал про того мальчика, которого исключили.

— Нила Броза. Да. Я… я заплачу за его калькулятор.

— Не нужно, — папа был слишком измотан, чтобы устраивать скандал. — Я утром отправлю его отцу чек по почте. Он тоже мне звонил. В смысле, отец Нила Броза. Правду сказать, он передо мной извинялся.

Вот это меня удивило.

— Просил забыть про калькулятор. Но я все равно пошлю чек. Если он решит не относить его в банк — его дело. Но я думаю, это подведет черту под всей историей.

— Так значит…

— Может быть, твоя мать захочет вставить два пенса от себя, но… — он пожал плечами. — Мистер Кемпси рассказал мне про травлю. Мне очень жаль, что ты не счел возможным открыться нам, но вряд ли я вправе на тебя за это сердиться. Так?

Тут я вспомнил про звонок Джулии.

— А мама дома?

— Мама… — у папы в глазах появилось смущение, — …она сегодня осталась ночевать у Агнес.

— В Челтнеме?

Что-то тут не так. Мама никогда не ночует вне дома, разве что гостит у тети Алисы.

— У них в галерее был частный просмотр допоздна.

— За завтраком она ни про что такое не говорила.

— О какой второй вещи ты хотел мне рассказать?

Этот момент созревал двенадцать месяцев и вдруг прилетел со свистом.

— Давай, Джейсон, выкладывай. Скорее всего это не так серьезно, как ты думаешь.

«Еще как серьезно».

— Я катался на коньках… э… — Висельник перехватил «прошлой», — в январе, когда лесное озеро замерзло. Возился с другими ребятами. У меня на руке были дедушкины часы. Его «Омега»…

Висельник перехватил «Симастер». Когда я произносил эти слова в реальности, это было больше похоже на сон, чем те двадцать кошмаров, в которых мне снилось, что я их произношу.

— …те часы, которые он купил, когда… — боже, теперь я не могу выговорить «служил», — был в Адене. Но я упал…

Все, пути назад уже нет.

— …и расколотил часы. Честное слово, я весь год искал замену. Но единственные часы, которые мне удалось найти, стоили почти девятьсот фунтов. А у меня нету столько денег. Естественно.

У папы лицо даже не дернулось. Ни единым мускулом.

— Прости пожалуйста, мне очень жаль, что так получилось. Я просто идиот, что пошел с ними на улицу.

Еще секунда — это спокойствие лопнет, и папа меня просто аннигилирует.

— А, неважно. — (Взрослые всегда так говорят, причем о вещах, которые на самом деле очень важны.) — Это всего лишь часы. Никто не ранен. Не так, как этот несчастный парень, Уилкокс. Никто не умер. Впредь будешь осторожней с хрупкими вещами. Вот и все. От часов хоть что-нибудь осталось?

— Если по правде, один корпус с ремешком.

— Сохрани их. Может быть, найдешь мастера, который сможет пересадить части другой «Омеги» на остатки дедушкиной. Кто знает. Через много лет, когда ты будешь заправлять тысячеакровым заповедником в долине Луары.