Наталья Нестерова - Ищите кота (сборник)

— Татьяна Владимировна, простое дело, а вы чуть на стуле не подпрыгнули от радости. Кто все-таки Журавлева?

— Для вас — очередная пациентка. И давайте ее…

— Отправим домой до понедельника, — подхватил мысль Петя.

Это была практика, заведенная Таней. Больной поступал в отделение, за два дня проходил необходимые обследования и сдавал анализы. Неделя томления до операции, в обстановке, далекой от санаторной, на человека, который чувствует себя совершенно здоровым, действовала угнетающе. Гораздо полезнее провести несколько дней в кругу семьи. В случае с Журавлевой и для Татьяны будет выгода. Даже не сталкиваясь в коридоре, пропуская палату Журавлевой во время обхода, Таня постоянно чувствовала ее присутствие. Будто Журавлева была источником губительной радиации, а Таня страдала лучевой болезнью.

Она набрала номер домашнего телефона, попросила маму дать трубку сыну:

— Игоряша! А не рвануть ли нам сегодня в зоопарк?

— Ур-ра! — завопил сын. — Мы с мамой идем в зоопарк! — радостно известил он бабушку и дедушку.

— Таня! — взяла трубку мама. — Шестой час, когда ты приедешь, будет семь, зоопарк работает до семи.

— Не успеваем, — согласилась Таня. — Дай снова трубку Игорьку, пожалуйста. Сыночек, сегодня не получится. Но в субботу — обязательно! То есть не в субботу, а в воскресенье.

— У-у-у! — жалобно заскулил сын.

До воскресенья далеко. Мама всегда обещает, но не всегда выполняет обещания.

— Тихо-тихо! Игорюндий! Давай обсудим с тобой следующий вариант. В субботу ты едешь со мной в больницу. Я тут немного поработаю, а потом отправляемся в зоопарк. После мартышек и слонов идем обедать в кафе. Но никакого мороженого ядовитого цвета, сразу предупреждаю! От искусственных красителей у тебя аллергия.

— Мама! Без мороженого! Но точно-точно?

— Клянусь левой задней лапой крокодила!

— А что я буду делать у тебя на работе?

— Рисовать или лепить, возьмем пластилин и фломастеры.

— Там будут еще дяденьки и тетеньки?

Вопросы Игорька, только дай ему волю, никогда не заканчивались.

— Сыночек, я хочу, чтобы ты обдумал наш путь следования. Можно ехать на автобусе, потом на метро, потом на троллейбусе. Можно шикануть и взять такси. Еще есть вариант с автобусом и двумя трамваями. Попроси дедушку, чтобы показал тебе карту, проследи путь от нашего дома до моей больницы, от нее до зоопарка. Выберите оптимальный способ передвижения. Целую тебя! Скоро буду, дочитаем книжку про тупика.

В книгах, которые Таня покупала сыну в больших количествах, она сама обнаруживала много неизвестного ей прежде. Чего стоит, например, тупик — птица, которая роет норы, точно крот. В эти норы любят забираться дикие кролики. Таня чувствовала некое собственное родство с тупиком: ему летать хочется, а жизнь заставляет норы рыть, в которые лезет кто попало.

Игорек никогда не спрашивал про папу. Вадим ежемесячно присылал издевательские алименты — полторы тысячи рублей. Зарабатывал он немало, трудился в нескольких фирмах, брал частных клиентов, алименты оформил в месте минимальной зарплаты.

Таня как-то подвела разговор к наличию биологического папы и его фактическому отсутствию.

Умный не по годам Игорек сказал:

— Папа — это мужчина в доме. У нас мужчина — дедушка.

Танин отец вышел из комнаты — у него навернулись слезы благодарности и бессилия.

Татьяна находилась в операционной, когда на каталке привезли Журавлеву. Вряд ли Журавлева заметила, что Татьяна Владимировна одета не по форме — не в стерильный операционный халат, а в обычный костюм — белые брючки и куртка, отороченные синим кантом. Через три минуты после водружения на операционный стол Журавлева сладко спала.

Ирина настаивала: «Ты переоденься в стерильное, как будто работаешь. Вдруг главный заглянет!» Но Татьяне маскарад был противен. Полчаса назад разведка в лице Иры и Лены донесла, что Кирилл Петрович уехал в медуправление, когда вернется — неизвестно. Можно расслабиться. Татьяна два или три раза выходила из операционной, в отделении занималась текущими делами. Ира гнала ее обратно злым нервным шепотом.

Петя и Вероника работали не просто хорошо — отлично! Таня подходила, кивала, одобряя, мотала головой — мне нечего вам подсказать. Петя и Вероника не разговаривали, были сосредоточены и напряжены.

«Когда я оперирую, трещат за милую душу, — думала Таня. — Молодцы! Не придерешься. Может, я действительно неплохой учитель? Выковырять из-под плинтуса самооценку и зажить по-новому? Например, перестать чураться Егора Семеновича, который давно смотрит на меня взглядом собаки, просящей косточку. Егор — отличный хирург, достойный мужчина, вдовец, не замеченный в шашнях с ординаторшами и сестричками».