Наталья Нестерова - Ищите кота (сборник)

Новая гримаса мужа: «Кто тебя за язык тянул?»

— Целую, обнимаю, береги себя! — быстро попрощалась свекровь.

«И чем мы отличаемся от своих детей?» — подумала я, нажимая кнопку отбоя.

Мы остановились почти напротив моих подруг. Они стояли на возвышении перед входом в здание аэропорта: Катя, Настя, Ира и Элька — живописная группа в окружении чемоданов. Размахивали руками: мы здесь! В ответ мы с Андреем тоже отсалютовали и жестами показали: сейчас воссоединимся.

Вытащив из багажника мой чемодан на колесиках, муж торопливо говорил:

— Турция — мусульманская страна, закупите спиртное в дьюти-фри.

— Не учи ученого!

Мы поднимались по пандусу, слегка разведя руки для предстоящего объятия. Я — обе руки, Андрей — одну, вторая была занята чемоданом. Это было счастливое предвкусие. Его излучали мои подруги, да и я сама. Мне показалось, что люди вокруг, по-вокзальному нервные, суетные и напряженные, стали озираться и принюхиваться — потянуло свежим, вкусным, чистым, веселым и бесшабашным.

Осталось несколько шагов, и Андрей будет здороваться с девочками, целовать их в щечки, отпускать колкие комплименты. Он уже не ревновал меня. Он за меня радовался.

— Это не мужчины тоже люди, — тихо напомнил мне муж шутливую характеристику. — Это просто наши женщины недосягаемо совершенны.

В его словах была ирония, но чуть-чуть.

Пятнадцать лет назад грезиеткой я называла девушку Олю, мою ровесницу. Я была студенткой университета, а Оля — коммунального техникума. Она приехала к нам в Москву, прожила месяц и оставила после себя не лучшие воспоминания. Оля — подруга моей двоюродной сестры из Петрозаводска. Заявилась в столицу ради своего жениха Леши, курсанта какого-то военного училища.

Сказать, что Оля была влюблена в Лешу, значит ничего не сказать. Это была не страсть, а настоящая болезнь, лишившая Олю любых мыслей, кроме грез о Леше, отбившая всякую активность, не направленную на встречу с женихом. Днями Оля валялась на диване, слушала сентиментальные (и, откровенно говоря, пошловатые) песни, крутившиеся по кругу. К вечеру поднималась, долго и тщательно красилась, напяливала мой наряд (вначале спрашивала разрешение, а потом брала без спроса) и ехала на свидание к Леше. По воскресеньям свидание начиналось в полдень.

Меня Оля нервировала и раздражала, как мелкий камушек в ботинке.

— Может она пол подмести и картошку к ужину почистить? — зло спрашивала я маму.

— Не придирайся к Оле, — отвечала мама. — Видишь, девушка не в себе.

— Но она совершенно в себе, когда трескает приготовленный тобой обед. А посуду за собой помыть любовь не позволяет?

Мама все прощала Оле-нахлебнице, потому что Оля расписывала свою любовь весьма трогательно:

— Все время думаю о нем и только о нем. Мечтаю, картинки мысленно рисую, прямо как кино. Мы с Лешей на море, или в лесу, или гуляем. Я с ним постоянно разговариваю про себя. Не могу без него! Совсем! Мне нужно, чтобы он каждую секунду был рядом. Умираю без него! Так чувствую: Леша рядом — я живая, нет Леши — умираю. На все могу пойти, чтобы только не отлипать от него.

Она и не отлипала. Видела я их вместе: Оля спрутом повисла на его руке, голова поднята, губы просят поцелуя. Леша стесняется, но целует, дрожит вожделенно. Оля еще и еще требует, не видит ничего вокруг, ее не интересует, что люди подумают.

Леша извиняется:

— Оль, я же в форме. Погоди, сейчас в скверик уйдем.

Ничего особенного Леша из себя не представлял. Рост и интеллект средние, манеры и повадки провинциальные. Уголки рта у него были чуть задраны вверх, поэтому выражение лица — клоунское, но доброе. Часто улыбается. Улыбка замечательная — недалекого парня, славного, но туповатого.

Примерно за неделю до Олиного отъезда я не выдержала и устроила ей разнос. Пришла днем из института, Оля на диване в позе покойницы, умершей в счастливую минуту: лежит на спине, глаза в потолок, блаженная гримаса. Магнитофон стенает: «Мы с тобо-ой два берега у одно-ой реки…»

«Покойница» повернула ко мне голову и слабо спросила:

— Настя, ты пришла?

— Нет, мой призрак прибыл. Чтобы спросить: у тебя совесть есть?

— Что?

— Валяешься на диване, а в раковине гора немытой посуды. Барыня? Мы обязаны тебя обслуживать? Хорошо устроилась. Можно подумать, что ты не из Петрозаводска прибыла, а прямо из Вестминстерского дворца. Принцесса! Особа королевских кровей.

— А?

— Два! Сядь, когда с тобой разговаривают!