Ринат Валиуллин - Кулинарная книга

Днем в метро не так много людей, я спокойно зашел в вагон и встал спиной к надписи «не прислоняться». Напротив цвела приятная женщина лет тридцати. Несколько раз мы столкнулись взглядами. В голове моей все еще играло вчерашнее красное. Внутри было тепло и весело. Вдруг захотелось узнать ее имя. Я подошел.

— Вы любили когда-нибудь? — не пришло ничего лучшего на ум.

— У вас все в порядке? — отодвинулась она от меня.

— Да, но вопрос-то простой.

— Конечно, любила, — взялась она крепче за поручень.

— Сильно? — Я улыбнулся искренне.

— Достаточно, — пыталась она отвести глаза.

— Как вы думаете, любовь с первого взгляда существует? — развращал я ее добродетель синим-синим как небо взором.

— Я в метро не знакомлюсь и тем более не влюбляюсь, — поправила она сумочку.

— А что вам мешает? — поддержал я ее за руку, когда поезд качнуло.

— Романтики не хватает, — чувствовала она мою ладонь, а я, казалось, ее учащенный пульс.

— Так считаете?

— Извините, я плохо считаю, — улыбнулась помадой незнакомка.

— Я выйду сейчас, вы ее сразу почувствуете, — диктор объявлял мою остановку.

Двери открылись, и я вышел. Помахал рукой, а она мне из-за стекла ресницами. Тоннель всосал поезд, словно рот макаронину. Незнакомка увезла с собой всю мою романтику.

Я приехал домой раньше обычного. Никого. Только кот выбежал радостно навстречу.

— Сейчас тебя покормлю, — содрал я ботинки и сразу прошел на кухню. Насыпал ему в миску кошачьей радости и потрепал по загривку. Том весело принялся грызть еду. На кухонном столе лежала записка, даже целое письмо:

«Помнишь теплые ночи? В них как в бездонной ванне, мы плавали словно рыбы, лишенные чешуи, чувствительные как поцелуи, плавленые сыры.

Помнишь?

Они были маленькие, дети наши — мурашки, бегали между нами, ветреные, возбужденные, углубляясь в те зоны, которые я бросила контролировать, как только тебе поверила.

А как я смущалась?

Ты первый, кто их растрогал, открыл. Чувствуешь, как я скучаю, я брежу прикосновениями, страх проник подсознательно, выстелился подкожно, вдруг ты больше никогда не придешь, не дотронешься. Страх солнечных жировых прослоек, вдруг ты найдешь меня худой или толстой, бледной и неухоженной? Вяну и сохну, мне нельзя без тебя. Моя влага, мой дождь, вызывающий дрожь на поверхности моря, моя слабость, мое беспокойство. Я — твое фортепиано. Пальцы роскошные, пусть они сыграют подушечками серенаду спокойной ночи, я усну скучающая.

P.S. Лучше бы это был кто-нибудь другой».

Жутко захотелось увидеть ее и потрогать. Я поставил чайник, взял телефон и позвонил:

— Ты меня растрогала. Я не думал, что у нас все так серьезно. Обещаю тебе вечную любовь.

— Лучше пообещай себя, любви у меня достаточно.

— Когда приедешь?

— Ты соскучился?

— Скука — это мое любимое развлечение.

— Нет, скучный ты мне совсем не нужен.

— Хорошо, я приготовлю на ужин что-нибудь.

— Что это будет?

— Разобранная постель с голым мужчиной.

— Я действительно голодна.

— Я тоже. После твоего письма у меня закипело внутри.

— Я слышу только чайник. Выключи его уже.

— Чай придется пить одному, — снял я чайник с огня.

— Буду часов в шесть. Люблю.

— Молчание не перекричать. Тем более твое. Что на этот раз? — разбил я наконец тишину.

— В каждом молчании своя истерика.

— В каждом молчании свое болото, — возразил я.

— Вчера у тебя не было слов, сегодня у меня. Вечером ты забыл их в кафе, наверное, или где ты там шлялся. Люди делятся на три категории: одни говорят правду в глаза, другие врут не моргая, третьи молчат: они берегут зрение. Ты из каких?

— Ну, пьяный пришел, ну и что.

— С запахом приятных женских духов. Рассказывай, кому ты отдал мне причитающиеся слова?

— Никому я ничего не отдавал. Хватит уже.

— Вот и я думаю, что хватит. Достало, — сурово посмотрела на меня Фортуна и добавила: — Нам нельзя быть вместе, это нас погубит.

— И раздельно нельзя — это погубит других.

— Зачем мне другие? Я не хочу быть вагоном, в который входят и выходят. Мне нужен один пассажир, с которым я доеду до конечной, — достала она початую бутылку красного из холодильника и один фужер. Налила до краев.

— Мне выйти?

— Кажется, ты давно уже вышел. Вечером тебя черт знает где носит, ночью пропадаешь в Интернете. Проваливай!

— А не пошла бы ты сама подальше… Как ты говоришь, «до конечной».