Сесилия Ахерн - Как влюбиться без памяти

Он улыбнулся, и из нее снова пошла кровь.

— Эй, не смейся, ты нам весь пол дома заляпаешь. — Я приложила бинт к его губе.

— Не буду, — вздохнул он. Потом вдруг вскочил, отпихнув мою руку, и злобно напрягся. — Пойду-ка я в душ.

Я хотела было извиниться, сказать, что я дура и ничего у меня не получается. Я пыталась сделать как лучше, но только еще больше все испортила. После нашего обеда в ресторане у него разболелся живот, прогулка в парке закончилась тем, что его забрали в полицию, поездка на машине — встречей с наркодилерами и автогонками, а попытка поведать его отцу всю правду — разбитой физиономией.

Прости .

Но я ничего ему не сказала. Все было без толку и не важно. Я до посинения извинялась, когда мы ехали домой из больницы. Пыталась представить дело так, будто в конечном итоге все к лучшему, говорила, что мы прояснили ситуацию и находимся на верном пути, но все это, в общем, была чушь. Правда в том, что я неправильно оценивала происходящее. Я думала, он боится признаться отцу насчет компании, а мистер Бэзил, оказывается, прекрасно знал, что его сын не хочет там работать, но плевать хотел на это. С моей стороны было наивно и глупо надеяться, что я сумею разом решить проблему, с которой Адам не мог справиться долгие годы. Он испробовал все возможности, прежде чем пришел на Хафпенни — от полной безысходности. Мне следовало об этом знать, и тот факт, что я даже об этом не подумала, заставлял меня мучиться от стыда и раскаяния. Понятно, что больше он меня не желает слушать. Все мои слова — пустой звук. И все мои извинения ему не нужны.

В четыре утра я сбросила на пол пуховое одеяло и была вынуждена признать, что заснуть мне не удается.

— Ты спишь? — спросила я в темноту.

— Нет, — ответил он.

Я улыбнулась.

— Я там тебе положила записку на кофейном столике. Посмотри.

Он зашебуршился, встал и подошел к столу:

— И что это за хрень?

— Ну читай.

— «Самые лучшие, самые прекрасные вещи нельзя ни увидеть, ни даже потрогать — они постижимы лишь сердцем». Хелен Келлер. [6] Келлер Хелен — слепоглухая американская писательница и общественный деятель, автор «Истории моей жизни» (1903). — Он помолчал. Потом фыркнул.

— «Когда настает самая черная полоса, зоркий глаз видит вдали свет». Аристотель Онассис, — процитировала я по памяти, снова накрывшись одеялом.

Он никак не отреагировал. Наверное, сейчас порвет мой листок или начнет по обыкновению иронизировать.

— «Поверь, что ты это сделаешь — и ты наполовину уже это сделал». Теодор Рузвельт, — продолжала я.

— Не ссы против ветра, — отозвался Адам.

Я нахмурилась.

— Этого там нет.

— Не покупай телескоп, просто подойди поближе — и все увидишь.

Я улыбнулась.

— Никогда не ешь желтый снег. Не кури. Носи лифчик. Ни с кем не встречайся взглядом, когда сосешь леденец на палочке.

Я захихикала в подушку. Он умолк.

— Ладно, поняла. По-твоему, все эти изречения — лабуда. Но тебе стало лучше?

— А тебе?

Я рассмеялась.

— Вообще-то да.

— Мне тоже. — Он сказал это негромко и ласково.

Я представила, что он улыбается, во всяком случае, я на это надеялась.

— Спокойной ночи, Адам.

— Спокойной ночи, Кристина.

Я мало спала этой ночью, мне не давала покоя одна мысль: осталось восемь дней.

Детектив Магуайр сидел напротив меня в допросной полицейского участка на Пирс-стрит. Глаза у него были красные, под глазами набрякли мешки. Вид такой, будто он провел ночь на бурной вечеринке. Я понимала, что это не так. Он очень неохотно согласился со мной встретиться, заранее предупредив, что сначала сам выслушает, что у меня на сей раз стряслось, а уж тогда решит, привлекать ли к делу своих коллег. Я так поняла, что он выступит в роли своего рода фильтра и, если моя жалоба того не заслуживает, не станет попусту тратить время полицейских. На лбу у меня выступила испарина. В комнате стояла удушающая жара, ни окон, ни вентилятора там не было. Если б я была подозреваемой, то немедленно призналась в чем угодно, лишь бы побыстрей оттуда выйти. Хорошо хоть, мне удалось настоять, чтобы он оставил дверь открытой и я могла краем глаза присматривать за Адамом.

— Это у вас хобби такое — возиться с самоубийцами? — спросил Магуайр, когда я пришла в участок вместе с Адамом.

— Я помогаю ему трудоустроиться, — отрезала я. Нельзя сказать, что это была уж совсем неправда.

Посмотрев за дверь, я удостоверилась, что Адам все еще там. Видно было, что он устал и ему скучно, но, главное, он был на месте.