Дэвид Бэддиэл - Время спать

И еще: нам наконец-то удалось спокойно посмотреть кино. В свете всего произошедшего мы решили отвергнуть «На пляже» и взяли «Пока ты спал». Оказалось, что это фильм о женщине, которая влюбилась в одного мужчину, а потом в его брата, так что совместный просмотр с Беном и Элис мог привести к неприятным последствиям, равно как и просмотр «Ханны и ее сестер»; но, наверное, мы с Диной уже довольно далеко зашли, ведь мне и в голову не приходило, что этот фильм может иметь отношение к нам, пока Дина не вытерла слезы с моих глаз и не сказала: «Вот, смотри». Единственное пятно на нашем горизонте — это опять возникшие у нее проблемы по женской части; мы перестали заниматься сексом, а мне сложно долго продержаться. Но и на этой туче могут проступить серебряные кружева женского нижнего белья, ведь мы уже три месяца довольно регулярно занимаемся сексом, и, возможно, подошли к той черте, за которой даже различные нововведения и игры приедаются; а небольшой перерыв может это предотвратить.

Что самое удивительное, я немного лучше сплю, и хотя трудно это признать, следует, пожалуй, отдать должное Элисон Рэндольф. Не поймите меня неправильно, как убитый я не сплю, но утренняя бессонница сдала свои позиции — теперь она меня мучает только раз в четыре дня, а раньше преследовала постоянно, — и кажется, мне стало немного легче засыпать, хотя не уверен, поскольку больше не испытываю непреодолимого желания засекать время с точностью до секунд. Иногда меня даже одолевают такие мыслишки, будто я лег около часа, заснул около двух, а проснулся около десяти — магические восемь часов. Хотя это очень странное ощущение — просыпаться бодрым, когда мозг очищен от всякой шелухи и приведен в рабочее состояние. Не уверен, что выдержу это; бодрость — это кофе, а кофе я умею варить только в туманной полудреме.

А первый намек на то, что моя жизнь, возможно, достигла своеобразного предела именно вчера, исходил, как ни странно, от Ника. Он, казалось, идет на поправку. Сначала он отказался от хлорпромазина, по совету Фрэн, конечно; меня это очень злило, а потом я успокоился, когда понял, что теперь мне практически не придется таскать туда-сюда его тело, пока он валяется в коме. И до сегодняшнего дня создавалось впечатление, что и на его психику это оказало благотворное влияние; хотя про Ника сложно что-то говорить, поскольку никогда нельзя утверждать, что он пришел в норму, ведь норма для него — это помнить результаты всех матчей дубля «Брэдфорда» за последние десять сезонов. На прошлой неделе он как-то целый день молчал и все же в итоге нахмурился и тихо сказал: «Кек Подд?..», что я был склонен воспринимать как доказательство существования прежнего Ника. А сегодня утром он попросил меня:

— Ты не можешь отвезти меня в психиатрическую больницу?

Правильная фраза. Похоже, Ник был на верном пути, признавая, что он не Мессия, а душевнобольной человек.

— Что, прямо сейчас? — удивился я, отставляя миску с кукурузными хлопьями.

— Да, прямо сейчас.

— Но на мне только халат.

— Так переоденься. Ты ведь думаешь, что стоит поехать в больницу?

— Ну, я не знаю…

— Это ты уверен в том, что я сошел с ума, — заявил Ник с бесстрастным выражением лица.

«Я и еще почти весь север Лондона, — подумалось мне. — Ну да ладно».

Я уже собирался в душ — только на мгновение задержался перед зеркалом, чтобы лишний раз убедиться, что живот мой стал чуть более плоским, чем был, — когда он открыл дверь в ванной, которая у нас в принципе не запирается.

— Ты что творишь, псих ненормальный? — вскричал я, обматываясь полотенцем. Эвфемизмов для его «безумия» у меня тогда не нашлось.

— Давай живее, — поторопил меня Ник. — Меня в психушке уже заждались!

Сказав это, он вышел.

Именно тогда я понял, что неделя без хлорпромазина отбросила его в то состояние отупения, когда он в мелодраматическом порыве теребил губы перед доктором Прандарджарбашем. Ник Манфорд снова стал Супер-Лэйнгом [8] Рональд Лэйнг — английский психиатр, центральная фигура движения антипсихиатрии в 1960-х — 1970-х годах. Разработал альтернативную теорию шизофрении. , и его миссия — это отомстить за всех свободно мыслящих, на которых навесили ярлык сумасшествия, он — ходячая сатира на стереотипное восприятие обществом нормы и безумия; мои опасения подтвердились, когда я, переодевшись, вернулся на кухню: на Нике была маленькая полосатая красная шапочка с кисточкой, а одет он был в весьма и весьма облегающий нейлоновый комбинезон оранжевого цвета.