Уильям Сатклифф - Новенький

Двое были азиаты, а третий белый. Мне было ясно, что вся мутотень про “кем вы себя воображаете” адресовалась азиатам, а про creme de la creme – преимущественно белому. Когда мистер Дэвис принялся царапать их имена в записке дежурному преподу, возникли немалые сложности.

– Памтчто?

– Патманатан. Хари Патманатан.

– Патчто?

– Хари Патманатан. Хари – сокращение от Харихаран.

– Произнеси по слогам.

– ПАТ-МА-НА-ТАН.

– ПА-что?

– ПАТ-МА-НА-ТАН.

– МА-что?

– ХА-РИ-ХА-РАН ПАТ-МА-НА-ТАН.

– Так. Плохи твои дела. Я выясню твое настоящее имя у классного руководителя. В каком ты классе?

– Во втором, сэр. Это мое настоящее имя. Можете проверить.

– Закрой рот, Пат-мат... понял? Закрой рот... Теперь ты. Имя?

– Шах. Ангус Шах.

– ВОТ ЧТО! Я не в настроении и дальше шутить. Вы оба получаете по два дня после уроков. То есть вы трое. По два дня каждый... Ты – Шах – тоже из второго?

– Да, сэр.

– И если твое имя – не Ангус, будешь сидеть после уроков три дня... Так. Теперь ты. Имя и класс.

– Бен Хьершфельд, второй.

Мистер Дэвис попытался записать, но у него явно не получалось.

– С мягким знаком, сэр. Между “л” и “д” – тоже мягкий знак, а “т” на конце нет.

– Заткнись, Херстфилд, а то хуже будет.

– Хьершфельд, сэр.

– Так. Я поговорю с вашим классным руководителем. Вам всем... ммм... будет плохо.

Бедняга мистер Дэвис. На него, должно быть, первый день после лета (кремовые оттенки соломенные крыши, бутерброды с огурцом, вокруг кишмя кишат викарии) произвел весьма угнетающее впечатление. Я прошел мимо, почти задев его и махнув ему в лицо гигантским крючковатым носом.

Самая потрясающая новость первого дня была такая: Брайан Кут, самый жирный, самый непопулярный парень в школе, стал фиолетовым. Случилось это так: однажды в каникулы он решил, что скудость его любовной жизни объясняется не уродством, непопулярностью или ожирением, но цветом волос. С помощью осведомленного приятеля он выбрал черную несмываемую краску и втер ее в волосы. Высушившись и причесавшись, радуясь, какими черными стали волосы, он позвонил приятелю и спросил, надо ли краситься каждый раз, когда моешь голову.

– Да, – отвечал приятель, ухватившись за возможность обеспечить Брайану несколько месяцев позора и безнадежной нелепости. В конце концов, не так уж часто представляется шанс превратить приятеля в объект ежедневного осмеяния для тысячи подростков, и упускать такой случай просто стыдно.

Еще раз помыв голову, жирный, уродливый и непопулярный стал жирным, уродливым, непопулярным объектом всеобщего веселья с темно-фиолетовыми волосами.

Несколько недель ему будут загораживать проход в коридорах, тыкать в волосы пальцами и смеяться в лицо.

У Брайана, полагаю, был невеселый семестр. Все знали, что несколько месяцев назад у него умерла мать, но поскольку и до этого его особо никто не любил, смерть матери никому не показалась достаточно убедительной причиной что-либо менять. Кроме того, думаю, мы предчувствовали: будет очень неловко, если внезапно все станут хорошо к нему относиться, – сразу ясно, почему мы так делаем, и это напомнит ему о смерти матери. Гораздо лучше, чтобы все шло как раньше, – тогда всем просто будет легче забыть о том, что случилось.

Меня особенно впечатлил приятель, который учинил этот трюк, – не может быть, чтобы это входило в его намерения с самого начала. На самом деле, когда Брайан ему позвонил, приятель и не знал, что его сейчас об этом спросят. Всего за пару секунд ему нужно было придумать шутку, оценить последствия, решить, что шутка важнее дружбы, и сказать “да”. Восхитительный авантюризм, честное слово.

Подобный инициативный подход к жестокости был у нас в школе особенно популярен. Всегда приходилось быть начеку, чтобы не проворонить удачный способ как-нибудь необычно или удивительно усложнить другу жизнь. Вообще-то не обязательно находчиво или необычно, поскольку сделать другого несчастным – само по себе забавно.

Неувядающий хит – трюк с кодовым замком. После того как классный руководитель отдавал распоряжение насчет сумок с твердыми стенками, чтобы не портились учебники, наступала фаза, когда самые богатые, молодые или пугливые мальчики (идеальные жертвы) все поголовно покупали себе дипломаты, а в большинстве дипломатов имеются кодовые замки. Энтузиазм, с которым многие богатые, молодые или пугливые мальчики мчались на перемену, мешал им спрятать на замке код, так что несколько дипломатов на полке с сумками открывались на раз. Потом просто берешь, меняешь комбинацию цифр, закрываешь дипломат, путаешь цифры и уходишь. Именно свою жертву после этого редко удается увидеть, однако часто встречаются мальчики с покрасневшими глазами, сражающиеся с закрытыми дипломатами, – зрелище, способное согреть душу любому.