Мэгги О`Фаррелл - Рука, что впервые держала мою

Иннес ездил в Сент-Айвз, к художнику, чьи работы надеялся купить. Художника он застал изрядно пьяным, а картины — далекими от завершения. Поездка обернулась сущим бедствием. А тут еще и машина сломалась. Затоптав окурок, Иннес пускается пешком. Впереди виднеется кучка домов и изгиб бухты. Кто-нибудь может сказать, где здесь автомастерская, есть в этом богом забытом месте хоть одна?

Александра не знает — ей неоткуда знать, — что Иннес Кент рядом. Не знает, что скоро он будет здесь, что он шагает сюда — в туфлях, сшитых на заказ, по дорогам, что разделяют их, что он ближе с каждой секундой, что расстояние между ними сокращается с каждым его шагом. Для нее начинается новая жизнь, но она с головой ушла в книгу, увлечена борьбой давно умершего поэта с бренностью.

Когда Иннес Кент поворачивает к ее дому, Александра поднимает голову, опускает на траву книгу, на сей раз бережнее, потягивается. Теребит прядь волос, зажимает пальцами ног ромашку — она всегда была гибкой, как гимнастка, чем очень гордится. Срывает другую, третью — и вот меж ее пальцев глядят золотистыми глазками восемь ромашек.

Иннес останавливается возле просвета в густой живой изгороди, заглядывает во двор. Хорошенький домик, вокруг кусты, трава, цветы — словом, сад. И совсем близко, под деревом, женщина. Мимо женщины Иннес никогда не пройдет равнодушно.

Эта представительница прекрасного пола без туфель, на голове желтый шарф. Иннес поднимается на цыпочки, чтобы разглядеть ее хорошенько. Какая изящная шея! Для ее описания понадобились бы слова «горделивая» и даже «алебастровая» — подобными словами он не привык бросаться. Иннес — искусствовед, и по образованию, и по призванию. Искусство для него — больше, чем профессия. Искусством он живет и дышит; он видит не просто дерево, машину, улицу, а пейзаж, композицию, переливы красок, игру света и тени, видит, что предметы подобраны не случайно.

И, глядя на Александру в синем платье и желтом шарфе, он видит фреску, созерцает настоящую сельскую Мадонну — в профиль, в синем платье, великолепно подчеркивающем фигуру, с младенцем, спящим подле нее. Он щурит один глаз, потом другой. Прекрасная композиция: плоская поляна, а в противовес — высокое дерево и сидящая прямо женщина со стройной шеей. Просится на картину кого-нибудь из итальянских мастеров — Пьеро делла Франческа или Андреа дель Сарто. [2] Пьеро делла Франческа (ок. 1420–1492) — итальянский художник и теоретик, представитель раннего Возрождения. Андреа дель Сарто (1486/87 — 1531) — итальянский живописец флорентийской школы. — Здесь и далее примеч. перев. Она даже умеет собирать цветы ногами! Поразительное создание!

Иннес улыбается про себя, снова смотрит, на сей раз в оба глаза, и картина разлетается вдребезги — Мадонна громко, отчетливо произносит:

— Разве вы не знаете, что подглядывать неприлично?

От неожиданности Иннес на миг теряет дар речи (что с ним случается нечасто); он завороженно смотрит, как женщина встает с пня. Мадонна делла Франческа на его глазах превращается в подобие «Обнаженной, спускающейся по лестнице» Марселя Дюшана. [3] Марсель Дюшан (1887–1968) — французский и американский художник, теоретик искусства, стоявший у истоков дадаизма и сюрреализма. Ну и зрелище! В том, как женщина сбегает по идущей под уклон лужайке, и впрямь есть что-то дюшановское. Воздух искрит от ее гнева!

С недавних пор Иннес увлекся дадаистами, настолько, что два дня назад он видел сон, будто попал в одну из их картин. «Мой любимый сон, не считая еще одного», — говорит Иннес. (О самом любимом вслух не расскажешь, он непристоен.)

— Вдобавок, — обрушивается на него Мадонна, подбоченясь, — и Иннес, надо признаться, рад, что их разделяет живая изгородь, — это еще и незаконно. Я имею полное право вызвать полицию.

— Простите, — выдавливает Иннес. — Моя машина… Она, похоже, сломалась. Я ищу автомастерскую.

— Здесь, что ли, автомастерская? — Против его ожиданий, она не картавит по-девонски, голос у нее звонкий, каждое слово отточено, как алмаз.

— Хм… Нет, конечно.

— Что ж, — она приближается к живой изгороди почти вплотную, — тогда до свидания.

И только сейчас Александре удается как следует разглядеть чужака. В первый раз она видит мужчину с такими длинными волосами. На нем рубашка с очень высоким воротом, цвета желтых нарциссов. Костюм светло-серый, шерстяной, в тонкий рубчик, пиджак без воротника; галстук цвета утиного яйца. Александра приближается еще на пару шагов. «Нарциссы, — вертится у нее в голове, — утиное яйцо».