Катарина Причард - Негасимое пламя

Когда они вернулись домой, над лесом уже сгущались сумерки. Со стороны кустарника неслись дурманящие запахи мирта, сассафраса, кизила и папоротника. От разведенного Шарн тлеющего костра поднималась к небу тоненькая струйка дыма — словно курился фимиам. На западе над горизонтом в вечернем небе зажглась первая звезда.

— Погляди-ка, — радостно воскликнул Дэвид. — Она светит нам, словно далекая звезда той надежды, для осуществления которой мы отдаем все свои силы. Мы никогда ее не забудем — этот вечный залог нашей веры друг в друга.

Букетик фиалок выпал из рук Шарн. Чуть тронутый увяданием, лежал он на пороге лесного домика, наполняя вечерние сумерки тонким нежным ароматом.

Катарина Сусанна Причард прожила долгую (восемьдесят пять лет), интересную и плодотворную жизнь. Еще в юные годы, решив стать писательницей, она сознательно направила свои устремления к тому, чтобы видеть больше, знать глубже, чувствовать сильнее заботы и радости, надежды и разочарования, тревоги и искания трудового народа, с которым была связана как своим происхождением, так и положением в обществе. Дочь провинциального журналиста и редактора, она не получила систематического и законченного образования и, подобно Максиму Горькому, прошла свои «университеты» среди простых людей, добывая так же, как они, кусок хлеба. Постоянное и тесное общение с народом научило ее с молодых лет не только умению ценить труд, создающий все богатство этого мира, но и понимать серьезность неустранимых противоречий между теми, кто трудится, и теми, кто присваивает плоды чужого труда.

Сразу же по окончании средней школы Катарина Причард занялась изучением жизни австралийской провинции, отправившись гувернанткой в один из маленьких городков, затем в той же роли к скотоводам в настоящую австралийскую глушь. Она понаслышалась немало былей и легенд об освоении богатых, но диких мест Австралии первыми поселенцами, познакомилась со знающими людьми и умельцами. После нескольких лет активного изучения настоящего и прошлого молодого энергичного и весьма своеобразного народа (Австралия долгое время была местом ссылки политических заключенных и уголовников из Англии), Катарина Причард отправилась через Америку в Англию, в Лондон, который рассматривался в те времена образованными жителями Британской империи как политическая, интеллектуальная и духовная Мекка, чтобы добиться именно там литературного признания. И в Лондоне она жила среди трудового люда, писала об их жизни я труде.

Близость к народу заставила ее волноваться его тревогами и вдохновляться его стремлениями, и уже в Лондоне проявилась готовность Катарины Причард не только писать о язвах капиталистического строя, но и активно бороться за их устранение. Побывав на фронте во Франции в первые годы мировой войны, она воспылала неугасимой ненавистью к войнам вообще. Война, бессмысленную жестокость которой Катарина Причард увидела и поняла, взволновала ее тем сильнее, что в нее все больше втягивались пока еще в качестве добровольцев сыновья далекой от Европы Австралии. Вернувшись на родину, Катарина Причард включилась в борьбу против официального участия Австралии в войне и прежде всего против стремления властей ввести «узаконенную» мобилизацию, чтобы посылать австралийскую молодежь на кровавую бойню не только в добровольном, но и в насильственном порядке. И хотя ее младший брат, как и многие другие молодые австралийцы, охваченные шовинистским угаром и «романтикой войны», добровольно надел военную форму и отправился в Европу, Катарина Причард продолжала еще активнее выступать против войны, вызвав враждебность властей. Убежденная страстность и самоотверженная искренность, с какой она разоблачала чудовищную преступность войны, завоевали молодой писательнице уважение широкой общественности страны.

Однако свою настоящую дорогу — дорогу писателя, ставящего свое перо на службу народу, — Катарина Причард нашла под влиянием Великой Октябрьской социалистической революции. В своей великолепной автобиографической повести «Дитя Урагана» она описала это восторженно и ярко: «Проходя однажды вечером по мосту Принца, я увидела первые плакаты (рекламы очередного номера газеты с главной новостью. — Д. Я.), сообщавшие о революции в России. Итак, свершилось. Сбылась мечта изгнанников, с которыми я некогда встречалась в Париже. В тот вечер небо среди облаков сияло золотом, и все вокруг было пронизано золотистым светом. Мне в состоянии радостного и головокружительного возбуждения это показалось добрым знамением. Я не сомневалась, что революция — это событие, которое должно потрясти мир. Я чувствовала, что события, свершившиеся в России, должны оказать влияние на жизнь людей во всех странах, однако я тогда еще плохо представляла себе, каким образом революция найдет свое завершение в социалистическом государстве.