Юрий Коваль - Суер-Выер. Пергамент

1. ОСТРОВ ВАЛЕРЬЯН БОРИСЫЧЕЙ – формы кривого карандаша.

2. ОСТРОВ СУХОЙ ГРУШИ – яйцеобразный с деревом посредине.

3. ОСТРОВ НЕПОДДЕЛЬНОГО СЧАСТЬЯ – напоминает Италию без Сицилии, сапогом кверху.

4. ОСТРОВ ПЕЧАЛЬНОГО ПИЛИГРИМА – определённой формы не имеет, более всего склоняясь очертаниями к скульптуре «Рабочий и колхозница».

5. ОСТРОВ ТЁПЛЫХ ЩЕНКОВ – по форме напоминает двух кабанчиков вокабул, соединённых между собой хвостами.

6. ОСТРОВ ЗАБРОШЕННЫХ МИШЕНЕЙ – в форме офицера.

7. ОСТРОВ УНИКОРН – по форме напоминает ланиты Хариты.

8. ОСТРОВ БОЛЬШОГО ВНА – золотое руно с вулканическим задом.

Пожурив мичмана, капитан выдал ему новые кроки с приложением небольшого количества кошасы. А мичман снова всё перепутал: кроки выпил, а на кошасе стал красками рисовать.

Этот непознанный остров, это причудливое изобретение природы вначале просто-напросто никто не заметил. Дело в том, что он лежал – ниже уровня океана. И значительно! Метра на четыре с половиной! Не знаю уж, каким чудом мы не напоролись на рифы и вообще не ввалились вместе со всем нашим «Лавром Георгиевичем» в бездну этого куска суши.

А волны морские, дотекая до острова, странным образом обходили его стороной, не говоря уж о приливах и отливах.

Мы притормозили «Лавра» на гребне какого-то полудевятого вала, отдали якоря… гм… боцману Чугайле, и он, поиграв с ними, бросил якоря в воду.

К сожалению, боцман промахнулся, и один якорёк, названием «верп», залепил прямо на остров.

Наш верп, прилетевший с неба, вызвал значительный переполох среди жителей. В нижнем белье они выскочили на улицу из своих домиков, в большинстве девятиэтажных с лоджиями, и принялись скакать вокруг якоря. Некоторые решительно хватали верп наш и пытались забросить его на «Лавра».

– Сбросить верп полегче, чем закинуть на борт, – заметил Пахомыч, крайне недовольный боцманом. – Господин Чугайло, вы мне ещё ответите за этот якорь.

– Господин старпом, обратно я заброшу его играючи.

По якорной цепи боцман ловко, как шимпанзе, спустился на остров и только хотел кинуть верп, как туземцы окружили его, схватили и стали, как говорится, бить боцмана в белы груди.

Боцман машинально отвечал им тем же: хватал туземцев и бил их в белы груди.

– Сэр! Сэр! – кричали мы капитану. – Они бьют друг друга в белы груди!

– В сущности, – отвечал Суер, – в сущности, некоторые из побиваемых грудей не так уж и белы. Но, конечно, надо выручать боцмана.

Вслед за капитаном и лоцманом и мы с Пахомычем поползли вниз по якорной цепи выручать верп и боцмана.

Как только мы ступили на сушу, туземцы кинулись на нас.

– Позвольте, – сказал Суер-Выер, – неужели на вас сверху ничего не кидали? Чего вы так разъярились?

– Кидали! Кидали! – орали туземцы. – Вечно нас забрасывают всякою дрянью!

– Верп – вещь порядочная, очень изящный якорёк, – сказал Суер. – А кто тут у вас за старшого?

Вперёд выступил невысокий туземец с подушкой в руках.

– Позвольте представиться, – поклонился ему капитан. – Суер-Выер.

Туземец протянул руку:

– Калий Оротат.

– Боже мой! – сказал Суер. – Неужели Калий? Калий Оротат? Гениальный поэт? Это так?

– Да здесь все поэты, – недовольно поморщился Калий Оротат. – Да вы что, разве не слыхали про нас? Это ведь остров пониженной гениальности. Нас сюда забросили катапультой. Из разных концов планеты. Но в большинстве пишут на русском. Даже вон тот парень, по национальности сервант, и тот пишет на русском. Эй, сервант, почитай что-нибудь достойным господам.

– Прямо не знаю, что и почитать, – сказал сервант. – У меня много философской лирики – циклы верлибров, лимерики, танки…

– Почитайте нам что-нибудь из философской лирики, – предложил лоцман Кацман, глотнув мадеры.

Сервант поклонился:

– Ну, это же совсем неплохо! – воскликнул Суер, похлопывая серванта по плечу. – Какая рифма: «тигры – овода»! А как топоры горели?! Мне даже очень понравилось.

– А мне так про керосину литр, – встрял неожиданно Чугайло. – Только не пойму, почему керосину. Напишите лучше «самогону литр»!