Ирина Степановская - Как хочется счастья! (сборник)

Егор Дмитрич громогласно захохотал и чуть не подавился очередным бутербродом, но вовремя остановился, прогнал кусок в горло чаем.

– Таисия эта вечно стонет, что места ей мало. Школу ей отдавай! А как я могу эту школу закрыть, когда она одна на весь район. Перевести в другое помещение? Так СЭС не позволит в помещение без ремонта переселить, а где денег на ремонт взять? Вот и получается замкнутый круг. Нашла коса на камень.

– Но говорят, что в помещении школы по вечерам устраиваются сборища с распитием спиртных напитков?

– Ну что вы, что вы! – Главный администратор никак не хотел, чтобы я считала, что в школе возможны такие страшные вещи. – Кому там пить-то!? Гоге, что ли, вместе с Лидкой? Да разве ж они и пьют?! Так, высосут маленько по четверть стакана, да больше разговоры разговаривают…

– Вот вы сказали – Лидка… – осторожно вставила я. – Вы хорошо знаете Лидию Васильевну? Она ведь, по-моему, намного вас старше.

Глава немного смутился.

– Да ее многие так зовут. Лидка-артистка. Она ведь еще и спектакли пыталась здесь ставить. Театр хотела организовать. Но без особого успеха.

– Почему? – Об этом мне пытался рассказать и мой водитель.

– А народ такой. Смеются только. Сами-то делать ничего не хотят. Пока силой не турнешь, не пошевелятся… – Егор Дмитрич на мгновение задумался, вспомнив, видимо, о чем-то своем. – Ну а критиковать-то, конечно… все мастера.

– Но вот основательница женского интерната, если это можно так назвать, матушка Таисия пишет, что перепившиеся члены художественного кружка гоняют ее воспитанниц…

– Ну, воспитанниц ее особо не погоняешь, – ухмыльнулся Глава, а я почему-то подумала, что вместо чаю ему сейчас здорово хочется чего-нибудь покрепче. Вид у него был именно такой. – Когда Таисия сюда вернулась – уже, кстати, в черном платке, с тремя своими помощницами, так их поначалу весь городок стороной обходил. Две бабы были из тюрьмы, одна – отказная мать. Да и те, что из наших, кого она подобрала, – и пили, и гуляли, и родительских прав некоторые лишены. Но она, надо отдать ей должное, всех держит в кулаке. Что уж точно – вот они не пьют. Но люди тоже жалуются – на улице так зыркают из-под черных платков, что дети боятся. Не хуже шахидок каких-нибудь. Так и хочется перекреститься и сказать: «Свят, свят!»

– А вот у меня есть копия милицейского протокола, – я предъявила Главе бумаги, – что один из членов художественного кружка, а именно учитель астрономии и физкультуры из вашей средней школы Маклаков, даже, кстати, не будучи пьяным, устроил драку на территории церковного двора. Ударил одну из сподвижниц Таисии поленом по спине, чем нанес ей легкие телесные повреждения в виде кровоподтеков, о чем прилагается медицинское заключение.

– Да я это знаю… – с досадой поморщился Егор Дмитрич.

– Спор у них, как следует из милицейского протокола, – я перелистнула страницу, которую не успела прочитать заранее, и теперь дочитывала на ходу, – произошел о Платоне…

– Я с таким именем никого у нас не знаю, – сердито сказал Глава.

– Это, наверное, о философе…

– А, ну да… – Он покраснел от своей оплошности. – Платон, Аристотель… Ну вы подумайте сами, – он вдруг пошел на меня в атаку. – Я сам против церкви ничего не имею. Я сам вот крестился недавно и крест ношу. Но с другой стороны, ну кто еще теперь может спорить на полном серьезе об Аристотеле?

– О Платоне…

– Все равно. В нашем городке! Да этих… – он на минуту задумался, подбирая слово, – … пуантилистов надо охранять по закону о сохранении культурного наследия! Ведь таких людей, если разобраться, других больше нет! Ну, они бесполезные, конечно, с точки зрения хозяйства, и все такое, но… Подумайте сами! Спорят ведь не о чем-нибудь, об Аристотеле!

– О Платоне. – Я вдруг почувствовала, что устала. – А вы сами в Москве учились?

– Нет, во Владимире. А что? – Он посмотрел на меня подозрительно.

– Я просто так спросила. Я тоже училась не в Москве.

– А где?

Я назвала свой город, заранее зная, что эти сведения умалят меня в глазах моего собеседника.

Он сказал:

– Далековато. – И даже не стал уточнять, где именно это находится. Просто посмотрел на часы, давая понять, что он вообще-то занятой человек.

– Вообще-то, конечно, этот Маклаков дурак, – Егор Дмитрич этим определением как бы завершал наш разговор.

– Почему?

– Ну как почему? – Глава уже с явной скукой во взоре пожал плечами. – Надо же соображать. Он – единственный в школе мужчина среди учителей. Бабке – директрисе скоро семьдесят лет. Пора на пенсию. Был бы нормальным – и я бы его кандидатуру поддержал. С мужиками всегда проще договориться…