Ричард Рив - Чрезвычайное положение

— Хелло! Это миссис Хэнсло? Говорит Эндрю. Эндрю Дрейер. Эйб уже дома? О, благодарю. Можно с ним поговорить? Конечно, подожду.

Надо во что бы то ни стало помириться с Руфью. Доказать, что он действовал исключительно в ее интересах и отнюдь не стремился избавиться от нее.

— Привет, Эйб. Это Эндрю. Я звоню из автомата в Кейптауне. Мне очень хотелось бы поговорить с тобой, но по телефону нельзя. Можно к тебе приехать? Да, у меня есть машина. Машина Руфи. Буду минут через двадцать. О’кей! До скорой встречи.

Он повесил трубку. Как все по-дурацки складывается. Интересно, у нее правда лекция или она просто хотела уйти от него? Причинить ему боль? Вообще-то на театральном отделении занятия бывают в самое необычное время. Если бы она действительно хотела порвать с ним, она не оставила бы ему ключа от машины. Вот незадача! Может быть, повидаться с Эйбом и попробовать разрешить все трудности? Но прежде всего надо успокоиться. Он вернулся в библиотеку и снова взял Бозанке. Следует заметить, что концепция закона природы… Надо повидаться с Эйбом… Повалят беды, так идут, Гертруда… Он встал и сунул книгу на полку.

Эндрю медленно ехал по Де-Вааль-драйв, почти не замечая разбросанных внизу домов и длинного изгиба Столовой бухты. Воздух был свежий, бодрящий, и он открыл окна в машине. Как чудесна жизнь вдали от хозяек, сыщиков, чрезвычайного положения, которое могут ввести в любую минуту, вдали от зятьев и Руфи. Нет, он вовсе не хочет порвать с ней. Конечно, он будет по ней сильно тосковать. Чертовски тосковать, может быть, даже сильнее, чем сам думает. Он ехал со скоростью тридцать миль в час, упиваясь красотой зеленых склонов и раскидистых сосен, любуясь гигантскими пурпурными горами, Чертовой грядой, простирающейся в направлении Константских гор. У Вудстока он сделал поворот и подъехал к дому Эйба. Дверь открыла миссис Хэнсло. Эйб был похож на нее — то же светлое веснушчатое лицо, зеленые глаза и копна светло-каштановых волос. Выглядела она неважно. Эйб говорил, что ее беспокоит сердце.

— Здравствуйте, Эндрю. Проходите. Эйб у себя в кабинете.

Он вошел в изысканно обставленную столовую и сразу же очутился в окружении знакомых вещей.

— Вы обедали, Эндрю?

— Да, благодарю вас.

— Что, мальчики, снова попали в беду? — Она взглянула на него в упор, и он заметил, как подергиваются у нее губы.

— Пока еще не попали, миссис Хэнсло.

— Ждете каких-нибудь неприятностей?

— Видите ли, в данную минуту дела обстоят не особенно хорошо, но вы не беспокойтесь.

— Я надеюсь, у вас все будет в порядке.

«И у вас», — подумал Эндрю. Он постучал к Эйбу.

— Входи, — услышал он в ответ.

Эйб рылся в кипе бумаг, записных книжек и папок.

— Кажется, ты занят, старина?

— Я совершенно выбился из сил, уничтожая всякие компрометирующие материалы.

— Великий страх одолевает?

— Осторожность никогда не мешает, особенно если ты «persona non grata».

— Ну и работенка!

— Уничтожаю все подряд. Если они придут с обыском, они ни черта не найдут. Протоколы, резолюции, брошюры.

— Понимаю.

— Я даже не подозревал, что у меня так много документов. Пожалуй, надо немного отдохнуть.

Он опустился в кресло в полном изнеможении.

— Закуривай, — предложил Эндрю.

— Сейчас не хочу, спасибо. Дай сначала отдышаться. Я уже не так молод.

— Вот она, старость-то.

— У меня уйма новостей для тебя. Сегодня они были в школе.

— Кто?

— Три сыщика.

— Приходили за нами?

— Ты не ошибся. Я в это время занимался в лаборатории. Очевидно, они вошли в канцелярию в головных уборах, и Де Ягер всыпал им как следует.

— Это на него похоже.

— Мне рассказал Альтман, он присутствовал при этом. Затем они пожелали видеть Дрейера и Хэнсло. Де Ягер ответил, что таких нет. У него в штате числятся мистер Дрейер и мистер Хэнсло.

— Какой молодец!

— Де Ягер спросил, зачем они изволили пожаловать, но те отказались отвечать, и тогда Де Ягер демонстративно вышел из канцелярии. Альтман говорит, что они ушли злые, как собаки.

— Де Ягеру, наверно, нелегко было отважиться на такой шаг. Теперь он скомпрометировал себя. Знаешь, я всегда считал, что он стоит вне политики, типичный директор школы. Могу себе представить, как бы повел себя ван Блерк в подобных обстоятельствах.

— Старик передал через Альтмана записку, в которой объяснил, что произошло, и просил меня взять отпуск по болезни. Я сразу же ушел из школы и к двенадцати был уже дома.